17 ноября Русская армия начала выгружаться в портах Турции, Сербии, Болгарии и Румынии. Флот был преобразован в Русскую эскадру. Командовал ею произведенный к тому времени в вице-адмиралы М.А. Кедров. Несмотря на недостаток в личном составе, топливе и припасах, эскадра представляла собой внушительную силу.
Еще до ухода из Крыма вокруг Черноморского флота началась «предпродажная» суета. Наибольший интерес к русским кораблям проявляла Франция. Потратив на поддержку П.Н. Врангеля около миллиарда франков, она стремилась возместить свои потери. После нелегких переговоров с представителями Антанты барон вынужден был подписать письменное обязательство: «Отдавая себе отчет в том, что Франция — единственная держава, признающая правительство Юга России и оказавшая ему материальную и моральную помощь, я отдаю мою армию и мой флот и всех, кто за мной последовал, под ее (Франции) покровительство. Я рассматриваю также эти корабли как залог за уплату тех издержек, кои предстоят для оказания первой помощи, вызываемой текущими событиями».
Сложность базирования в Босфоре и стремление Франции заполучить корабли бывшего Черноморского флота подталкивали к скорейшему уходу из Турции. Местом будущего базирования русских кораблей Франция определила Бизерту — небольшой порт и военно-морскую базу в Тунисе, потерявшую практически свое стратегическое значение на севере Африки.
Трудно сказать, случайно ли произошло такое совпадение, но еще до начала мировой войной Россия вела переговоры с Францией об аренде Бизертского озера. Здесь планировалось создать военно-морскую базу, на которую должны были базироваться русские корабли, предназначенные для действий против Турции со стороны Дарданелл. Теперь, отправляясь в свой последний поход, корабли Черноморского флота шли к причалам, которые готовились для них почти десять лет тому назад.
8 декабря 1920 года под командованием М.А. Кедрова эскадра покинула турецкие воды. На кораблях шло около 2000 нижних чинов, 23 адмирала, 18 генералов, 700 офицеров, в том числе 112 капитанов 1 ранга и более 2500 их жен и детей. Нелегко дался русским морякам этот 1200-мильный переход. Не хватало угля и котельной воды, на «Георгии Победоносце», не выходившем в море с 1913 года, во время шторма на мостик рухнула проржавевшая дымовая труба, погибли два офицера и сигнальщик. Тем не менее, к концу декабря эскадра прибыла в Бизерту. Здесь им и было суждено встать на многолетнюю, а большинству кораблей на последнюю стоянку. Сход на берег был категорически запрещен. Вокруг эскадры французские сторожевые катера несли дозор днем и ночью. Берег охраняли сенегальские стрелки. Так продолжалось около месяца.
Подводные лодки Черноморского флота в Бизерте
В чем видели французские власти свою задачу? Прежде всего в том, чтобы до минимума сократить расходы на содержание эскадры, во-вторых, — чтобы сохранить военные корабли в боевом состоянии и обеспечить в дальнейшем их консервацию. Условия схода на берег с первого дня были не только строго регламентированы, но носили явно дискриминационный характер. Тем не менее, постепенно на далеком африканском берегу начала возникать русская военно-морская колония. Для абсолютного большинства из 5300 русских, обосновавшихся в Тунисе, полное бесправие, безработица и скудный паек надолго стали постоянными спутниками жизни.
Новый командующий эскадрой контр-адмирал М.А. Беренс делал все возможное, чтобы сохранить дисциплину и некоторую боеспособность эскадры. На кораблях продолжалось несение четко налаженной службы. Строго соблюдался корабельный распорядок дня. Проводились учения и работы по содержанию техники. Моряки ремонтировали корабли собственными силами. В 1921–1922 годах французы обеспечили даже доковый ремонт линкора «Генерал Алексеев», крейсера «Генерал Корнилов», эсминцев и подводных лодок. Выходить в море для практики экипажам не разрешалось. Корабли стояли на приколе. Иные, как, например, «Георгий Победоносец», постепенно превратились в семейные общежития для офицеров. На нем же была организована и школа для детей, живших, как и родители, «на плаву». Единственным судном, которому разрешалось совершать «плавание» по Бизертскому озеру — пятачку диаметром 7–8 миль, — было парусно-винтовое судно «Ксения Александровна». Позднее ее переименовали в «Марию». Восстановленное силами гардемаринов, судно являлась единственным, обеспечивавшим морскую практику кадетов и гардемаринов Севастопольского Морского корпуса. Прибыв почти в полном составе из Севастополя, корпус продолжал функционировать и в Африке. Размещался он сначала в пригороде Бизерты в старинном французском форте Джебель-Кебирт, позднее — в лагере Сфаят. Под руководством его директора вице-адмирала А.М. Герасимова за четыре года своего существования, с 1921 по 1925 годы, корпус сделал пять выпусков. Его окончили 400 офицеров. Впоследствии их можно было встретить во флотах Франции, США, Югославии, даже Австралии. Некоторые молодые офицеры продолжали учебу в созданном на линкоре «Генерал Алексеев» артиллерийском классе или в классе подводного плавания, организованном при дивизионе подводных лодок. Уровень преподавания в Морском корпусе и классах был достаточно высок, впрочем, как и в школе для детей, на «Георгии Победоносце».
Алтарь собора Александра Невского
Собор Александра Невского в Бизерте — храм-памятник последней эскадре Российского императорского флота
По инициативе энтузиастов на подводной лодке «Утка» был организован выпуск литографским способом журнала «Морской сборник». С 1921 по 1924 годы вышел 31 номер журнала. В основном журнал посвящался обобщению опыта мировой и Гражданской войн. Таким образом, в 1920-е годы в свет одновременно выходили три выпуска старейшего отечественного морского журнала «Морской сборник»: в Москве, во Франции и в Бизерте. Свой журнал в 1922 году издавали и гардемарины Морского корпуса.
Между тем время шло. Стараясь возместить ущерб, понесенный в результате поддержки белого движения, Франция начала прибирать к рукам русские корабли. П.Н. Врангелю и командованию эскадры деваться было некуда. Уже в 1921 году были переданы: плавмастерская «Кронштадт» и ледокол «Илья Муромец», получившие во французском флоте соответственно названия «Вулкан» и «Поллунс». Такая же судьба ожидала многие транспорты и вспомогательные суда. Их продавали иностранным судовладельцам. В соглашении, заключенном П.Н. Врангелем с французами, оговаривалось, что за счет продажи судов эмигранты, жившие в тяжелых условиях, будут получать дополнительные средства. Однако все это осталось на бумаге.
