Шах принял поляка со всеми почестями, вместе со всем своим советом даже напился допьяна в честь Яна III, но в войну не вступил. Десять раз ездили в Иран польские послы, особенно же большие услуги оказывал королю некий сириец, которого в Польше называли графом де Сири, трижды ездивший с дипломатической миссией в Исфахан. Результатом этих поездок было лишь установление дипломатических и культурных контактов между двумя государствами. Письма Собеского были посланы также в Индию, Аравию и Эфиопию, которой Собеский советовал напасть на турецкий Египет. Одновременно король посылал посольства в страны Западной Европы.
Ни один монарх в польской истории не предпринимал таких дипломатических шагов, как Собеский. Однако, к сожалению, эти действия не принесли желаемых результатов. Франция, Англия и Голландия имели свои интересы на Востоке и не собирались вступать в «Священную лигу». Франция открыто была заинтересована в поддержке своего традиционного союзника, Оттоманской Порты, так как боролась с Габсбургами за сферы влияния в западных землях Германии и Италии. А посольство с письмом в Эфиопию вообще не добралось. В результате в «Священную лигу» удалось втянуть только Россию, и то ценой огромных уступок со стороны Речи Посполитой. Не удались также попытки оттолкнуть от Турции татар, предпринятые в 1685 году (посольство Гольчевского в Бахчисарай).
Ян III, добиваясь организации «Священной лиги» и создания антитурецкой коалиции, совершил серьезную ошибку. В то время наиболее выгодным для страны было бы немедленное использование победы под Веной для заключения с Турцией мирного договора, вынуждающего поверженного противника к территориальным уступкам в Подолье и на Украине. Король же, вдохновленный венским триумфом, твердо уверовал в то, что сопротивление турок не будет длиться дольше двух-трех лет. Между тем, война продолжалась пятнадцать лет, и Ян III не дожил до ее окончания. Речь Посполита и не способна была, и не подготовлена к ведению столь изматывающей войны, значительно превышавшей ее экономические и финансовые возможности. Сосредоточение всех сил страны на юге изначально перечеркивало всякую политическую и военную активность на западе. Ян III слишком поздно осознал свою ошибку. Позже он не раз пытался изменить выбранный курс, однако это было ему уже не под силу.
А пока что никто не терял надежды. В августе 1684 года Ян III во главе значительных сил, насчитывавших 22—23 тысячи польских и около 1800 бранденбургских и курляндских воинов, двинулись в Подолье. Однако, когда, вернув Язловец, армия достигла Днестра, против короля выступила группа оппозиционных магнатов во главе с гетманом Яблоновским. Начались длительные споры на военном совете, время было упущено, и вскоре к Днестру подошли значительные турецко-татарские силы. О продолжении похода уже нечего было и думать, тем более что в лагере начались голод и болезни, а союзнические имперские войска, которые в соответствии с согласованными ранее планами должны были нанести удар по Темесвару (сейчас Тимишоара) и войти во взаимодействие с поляками, после взятия Пешта вскоре завязли под Будой. Впрочем, имперское командование и не намеревалось широко взаимодействовать с польской армией в завоевании Молдавии и Валахии для Яна Собеского, поскольку Леопольд I не хотел ограничиваться завоеванием только одной Венгрии, а в глубине души надеялся подчинить себе оба румынских княжества. Шумно начатый военный поход 1684 года не достиг даже Молдавии. Не принес успешного результата и следующий, в 1685 году, под предводительством гетмана Яблоновского.
В 1686 году Речь Посполита еще раз решилась на крупную военную операцию — выставила около 39 500 человек, из них 36 тысяч с 88 орудиями и 15 мортирами двинулись под предводительством короля в сторону Молдавии. Это была армия, превосходившая ту, которая в 1673 году сражалась под Хотином и в 1683-м под Веной.
Всей этой мощи противостояла только горстка турок, татар и молдаван под предводительством силистрийского бейлербея Мустафа-паши, который старательно избегал встречи с поляками в открытом бою, зато основательно терзал их партизанскими вылазками. Только 24 августа под Пагулом состоялась наконец встреча с неприятелем, однако после короткой стычки орда быстро ушла в степи. Успех поляков был только видимостью.
Условия похода становились все более мучительными, особенно из-за трудностей на местности, а также небывалой жары и засухи, приводивших к массовому падению лошадей из-за отсутствия воды и корма. Вдобавок отступавшие перед поляками татары подожгли сухую траву. Удушливый дым и жар затрудняли дыхание. Идти дальше было невозможно. Из-за того что Россия в том году не выполнила свои обязательства и еще не вступила в войну с Турцией, король вынужден был повернуть назад. Третий по счету поход в Молдавию закончился неудачей.
В это время Молдавия становится ареной ожесточенной внутренней борьбы двух боярских группировок в России — пропольской и протурецкой. Значительная часть бояр, ослепленная шляхетскими свободами в Польше, а также ее высокой культурой эпохи барокко, жаждала власти Речи Посполитой. Во главе этой группы стоял мощный род Костиных с очень влиятельным писателем и политиком Мироном. В одном из своих стихотворений он писал:
Не теряй, земля (молдавская), надежды И ты, край подольский, Спасет вас из этой бездны Великий Ян, король польский.
Сбежав вместе с Петричейкой в Польшу, Костин какое-то время жил в охотничьем доме Яна III в Дашаве около Стрыя, в русском воеводстве. В конце 1685 года он возвратился в Молдавию, где уже правил Константин Кантемир, мелкий полуграмотный дворянин, бывший офицер польских войск. По требованию пропольской партии тот назначил Мирона Костина на пост великого логофета, то есть канцлера. Казалось, что Молдавия объединится с Речью Посполитой. И энергичный валахский владетель Сербан Кантакузино заверял Собеского о своей готовности объединиться с поляками против турок. Правда, он сохранял мнимую лояльность к Стамбулу и принял участие в походе на Вену, однако в действительности дал союзникам много ценной информации, содействуя таким образом поражению Кара-Мустафы.
Против группировки Костиных в Молдавии выступал протурецкий лагерь. В ходе кампании 1686 года и Кантемир, и Кантакузино не поддержали открыто Яна III, возможно, не веря в успех польского похода и опасаясь последующей мести со стороны турок, но скорее всего из-за негативного отношения к династическим планам Собеского, которые означали для них потерю трона. После неудачи похода 1686 года верх в Молдавии взяла протурецкая группировка. Кантемир остался на стороне турок, а Кантакузино тайно вел переговоры с Габсбургами и собирался перейти на сторону Австрии. Взамен за признание верховенства Австрии он потребовал для себя в Валахии абсолютной и наследственной власти, а также присоединения к своей стране территории Баната[63], что встретило решительный протест со стороны Леопольда I. Тогда Кантакузино предпринял попытку сближения с Россией.
