Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Во-вторых, во многих случаях обряд трупоположения уступает место кремации без всяких других признаков разрыва преемственности в развитии культуры или присутствия новой расы. Таким образом, в Британии использование металла было введено короткоголовыми пришельцами с континента, которые строили круглые курганы (весьма отличающиеся от неолитических длинных курганов), но своих мертвых предавали земле. Вещи, найденные в сравнительно более поздних круглых курганах эпохи средней бронзы, скрывающих под собой сожженные кости, не содержат никаких признаков проникновения новых групп населения из Центральной Европы или откуда-нибудь еще. Скандинавские археологи решительно настаивают на полной непрерывности культурного развития между эпохой трупоположений и последующим периодом кремации в бронзовом веке в Дании и Швеции. Действительно, два способа погребения часто встречаются на различных уровнях одного и того же кургана. И не только это. Судя по скудному остеологическому материалу, который остается от эпохи кремации, и более богатому материалу, который дошел до нас после возвращения к обряду трупоположения, можно сделать вывод, что черепа принадлежат тем же самым расовым типам, которые жили в Дании и Швеции с эпохи позднего неолита, когда мертвых хоронили в земле. Культурный континуитет даже еще более наглядно прослеживается в юго-западной части Германии. Курганы северного народа боевых топоров на Неккаре и на нижнем Майне дают нам наиболее показательный материал. Этот народ всегда придерживался традиции – будь это в Рейнской области или в Тюрингии, откуда их предки пришли, – разжигать большой костер, возможно для погребального пира, в траншее, предназначенной для захоронения трупа. Доктор Шлиц очень правдоподобно предположил, что через некоторое время эта традиция превратилась в обычай бросать труп в костер, а не ждать, пока он погаснет, как это было первоначально. Вот и возможное объяснение появления новой практики в данной местности. В Баварии кремация входила в привычку постепенно в течение бронзового века, и, чтобы проиллюстрировать это утверждение, мы можем привести несколько примеров переходного этапа: часть тела была захоронена несожженной, а часть была кремирована, и пепел, заключенный в урну, был помещен в ту же могилу.
Таким образом, обряд кремации не только появляется в разные времена, но и в удаленных друг от друга центрах, среди народов, очевидно принадлежавших различным этническим типам; его введение не связано с этническими изменениями; новый обряд развивается постепенно, как будто спонтанно и без резких колебаний. Экстраординарная сложность его распределения во времени и пространстве не дает основания однозначно предположить, что практика кремации связана с единой расой или распространялась из единого центра. Тем не менее это явление озадачивает. Все же остается вероятность того, что где-нибудь в доисторические времена жил народ, который всегда кремировал своих умерших, но по этой самой причине и еще потому, что использовал вещи из недолговечных материалов, таких как древесина и кожа, он остался неизвестным археологам. Майрс и Кристиан склоняются к мнению, что брахицефальная альпийская раса, как в Европе, так и в Азии, регулярно практиковала обряд кремации. Захоронения такого типа, по общему признанию, очень трудно обнаружить. Нужно помнить, что захоронения взрослых людей до сих пор неизвестны в нескольких культурах с расписной керамикой – Анау в Туркестане и Фессалии и Юго-Восточной Европе – или же, например, у альпийских приозерных жителей. Разделение обряда на два типа в доисторической Европе и на Ближнем Востоке, конечно, нуждается в разъяснении. Полное изучение погребальных обрядов каппадокийских хеттов и обстоятельств, при которых кремация заменяет трупоположения в Пенджабе, может показать, что этот обряд тесно связан с решением индоевропейской проблемы. В настоящее время отождествление индоевропейцев с туманным и гипотетичным народом, который широко распространился, кажется по крайней мере преждевременным, и локализация его первоначального центра в Центральной Европе представляется совершенно необоснованной.
С другой стороны, вызывает сомнение, является ли обряд кремации на самом деле характерным обычаем определенного народа, как склонны полагать профессор Риджвей и большинство итальянских специалистов по первобытной истории. Утверждается, что сжигание трупа подразумевает специфическую веру в мир неба, куда душа усопшего перемещается с помощью огня, вместо того чтобы спускаться в подземный мир или пребывать в могиле. Нельзя сказать, что изучение погребальных обрядов «примитивных» народов подтвердило эту доктрину. Напротив, оно показало, что большое разнообразие погребальных обрядов существует среди родственных в культурном и физическом плане племен. В Америке некоторые индейцы кремируют своих усопших, некоторые избавляются от мертвых другими способами. Та же самая картина наблюдается среди меланезийцев и жителей тихоокеанских островов. В Австралии, где коренное население необычно однородно в этническом плане, кремация является всего лишь одним из многих обрядов. Даже в пределах одного племени он может применяться к определенному классу, в то время как другие члены того же самого племени предаются земле или выставляются на платформах и на деревьях. Что еще более примечательно, трупоположения и кремации практиковали тасманские аборигены. Этот народ сохранил палеолитический облик своей культуры, не сумев подняться в культурном отношении выше, чем носители культуры европейского ориньяка. Такие примеры предупреждают нас, что не следует преувеличивать значения погребального обряда в качестве определения того или иного этноса. В случае с сибирскими аборигенами ясно, что сжигание трупов получило у них распространение потому, что это был самый эффективный способ избавиться от трупа, поскольку земля из-за постоянных морозов была слишком твердой, чтобы вырыть в ней могилу.
В любом случае нельзя доказать, что все индоевропейцы кремировали своих покойников и что все народы, практиковавшие обряд кремации, были индоевропейцами. В Боснии самые ранние курганы, которые обычно приписывают иллирийцам, скрывают под собой несожженные долихоцефальные останки. Погребения раннего железного века в Македонии, которые должны быть приписаны протодорийцам или их ближайшим родственникам, неизменно содержали трупоположения. В материковой Греции обряд кремации не обнаружен в некрополях раннегеометрического периода Тиринфа, Асине и Аргоса. Как мы уже упоминали выше, с одинаковой степенью вероятности можно предполагать, что эта традиция могла попасть в Грецию из Малой Азии и что она была занесена из Центральной Европы ахейцами или дорийцами. Самый ранний фригийский курган в Гордионе содержал несожженное тело. Напротив, ни ранние кремации из Палестины, ни сомнительные примеры из Шургуля в Месопотамии не могут быть приписаны индоевропейцам. И хотя население Кархемиша, которое начало кремировать покойников около 1100 года до н. э., может быть названо «хеттами», нет никаких доказательств того, что они смешались с тем же самым индоевропейским элементом, который оказывал влияние на хеттов в Каппадокии тремя или четырьмя столетиями ранее.
На основании этого поверхностного обзора погребальных обрядов, древних и современных, можно сделать следующие выводы: 1) никакой единый этнический компонент не удается выделить соматическим путем или посредством анализа его керамики или орудий, с которым можно связать все кремации даже в Центральной Европе в течение 3-го и 2-го тысячелетий до н. э., не говоря уже о таковых в Британии или на Ближнем Востоке и о современных примерах из Австралии и Америки; 2) замена трупоположений на обряд кремации не сопровождалась никакими этническими изменениями; 3) нельзя доказать, что практика сжигания трупов возникла в Центральной Европе и распространилась оттуда; 4) кремация не засвидетельствована для всех ранних индоевропейских народов, в то время как ее иногда практиковали и неиндоевропейцы. На этих основаниях привлекательная на первый взгляд гипотеза доктора де Мишели должна быть отвергнута.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
