Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
Великокняжеская чета Александра Михайловича имела возможность изредка переписываться с родственниками в Петрограде и даже поддерживать связь с арестованной Царской семьей в Александровском дворце через знакомых, а позднее находящейся в далеком Тобольске. Но постепенно обстановка все ухудшалась. Великая княгиня Ксения Александровна в отчаянии писала великому князю Николаю Михайловичу из Ай-Тодора 21–23 июня 1917 г.: «…Ты, по-видимому, совершенно не отдаешь себе отчета, в каком положении мы здесь находимся. Вот уже скоро месяц, что мы фактически арестованы и находимся в руках комитета, которому правительство нас так мило подарило. – За что и зачем – никому неизвестно. В то же время как вы все совершенно свободны, дышите и живете, как и где хотите. Но о нас совсем забыли и пальцем не пошевелили, чтобы нам помочь (великая княгиня намекает на дружеские отношения Николая Михайловича с А.Ф. Керенским – В.Х.). Ты понимаешь, что ты иначе судишь, чем мы, которых травят без всякой вины с нашей стороны и всячески отравляют жизнь. – Андрюша подвергается тому же самому и даже не имеет права видеть своих товарищей, т. к. с (арестантом) всякие сношения запрещены. Все это донельзя дико и больно, и мы все ужасно страдаем нравственно. Последние дни нам совершенно запрещено выходить из Ай-Тодора, только из-за того, что ходят какие-то послы от контрреволюции, а мы-то при чем? У нас 23 чел[еловека] команды (матросы), некоторые держат себя прилично, но есть препоганые типы . Если нам тяжело и часто все это невтерпеж, то каково же бедной Маме! – Перед ней просто стыдно и что ужасно – это то, что ничем и никак ей не помочь! Видишь и сознаешь ее страдания и бессилен ее утешить, предпринять что-либо. Это ужасное наказание. Можешь себе представить, что эти уроды до сих пор держат Мама письма и только вернули ей небольшую часть ее вещей. И если бы ты только видел, а как невыносимо больно и горько, что творится на фронтах. Это такой позор, который никогда не смоешь – что бы ни случилось! Какое преступление со стороны правительства, что оно допустило всю эту шваль – Ленина и К° в Россию, да еще дали возможность проникнуть в армию. Как все это дико и неприятно и к чему приведут нашу бедную, многострадальную родину?!
Очень рада возвращению Ирины и Феликса. Их маленькая была очень больна желудком, и все еще слаба и худенька. – Погода чудесная, настоящей жары нет, были даже совсем прохладные дни. Сандро и дети купаются в море ежедневно. Нельзя выехать за пределы Ай-Тодора без того, чтобы не довести до их сведения, куда и к кому идем. Скажи Сергею [Михайловичу], что я его целую и что мы часто о нем говорим и вспоминаем. Как его здоровье? – Обнимаем тебя.
Всего лучшего.
Сестрица твоя Ксения»[193].
Вдовствующая императрица Мария Федоровна временами навещала Юсуповых в их имении. Она 10 июля записала в дневнике: «В 4 часа мы с Ксенией поехали к Юсуповым, где нас угостили чаем и разными вкусностями, которых дома нам никогда не подают. Повидали также мою маленькую правнучку, ей немного лучше, но она все же еще слаба и худа. Очень мало ест, бедная малышка! Снова жуткие беспорядки в Петербурге, множество убитых и раненых на улицах. Страшные известия с передовой. Оставлен Тернополь, солдаты отказываются воевать, сдаются в плен или бегут с фронта. Неслыханно и поразительно, как такая прекрасная, доблестная армия могла покрыть себя позором и замарать бесчестием все русское воинство, всегда славившееся своей отвагой и храбростью. Как стыдно перед всей страной и нашими союзниками…»[194]
Через некоторое время до Крыма дошла еще одна неприятная новость. Вдовствующая императрица Мария Федоровна отразила в дневнике:
«7 августа. Понедельник.
Из Петербурга прибыла Ирина, очень excited (взволнованная – англ.). Она рассказала, что моего бедного любимого Ники вместе со всей семьей отправили в Сибирь. Я была в таком шоке от ее рассказа, что у меня едва не случился сердечный приступ, но хочу надеяться, по крайней мере, что там они будут все-таки в большей безопасности, чем в Царском, где их каждодневно притесняли и всячески унижали. И все же сам этот факт чудовищен, убийствен, ошеломляющ, особенно если принять во внимание, что эти негодяи давали им надежду. Они обещали отправить их в Ливадию. Как же им не совестно обращаться с ним, как с преступником!..»[195]
Страна стремительно катилась в полный хаос, разруху и анархию. Вдовствующая императрица 27 октября 1917 г. записала в дневнике: «Слухи подтвердились. Большевики свергли правительство и арестовали его, так что вся власть теперь у них. Избрано 14 большевиков, среди них: Ленин, Зиновьев, Троцкий и др[угие]. Все они евреи под вымышленными именами. Мы не получаем ни писем, ни газет. Ленина германцы перевезли в Россию, в пломбированном вагоне. Какая подлость, какой блестящий спектакль они разыграли, эти негодяи…»[196]
Через несколько дней, т. е. 31 октября, она вновь с тревогой записала в дневнике:
«Ирина получила разрешение приехать к нам. Феликс сообщил ей, что ему пришлось бежать из Киева – почему она не знает. Позже он телеграфировал, что снова отправляется в Петербург, где большевики засели в Смольном и в крепости. В Москве тоже жуткие беспорядки, столкновения на улицах…»[197]
После «Октябрьского переворота» 1917 г. большевиков обстановка в Крыму, как и во всей стране, резко ухудшилась. Генерал А.И. Деникин в «Очерках русской смуты» так описывает события ноября 1917 – января 1918 г.:
«Под влиянием агитаторов, присланных из центра, матросы Черноморского флота свергли умеренный Совдеп в Севастополе, поставили новый большевистский и организовали в городе советскую власть. Номинально она находилась в руках сложной комбинации из совдепа, комиссариата и революционного комитета, фактически – всецело в руках буйной матросской черни. С начала декабря в Севастополе начались повальные грабежи и убийства. А в январе Черноморский флот приступил к захвату власти и на всем Крымском полуострове.
Описание падения крымских городов носит характер совершенно однообразный: “К городу подходили военные суда… пушки наводились на центральную часть города. Матросы сходили отрядами на берег; в большинстве случаев легко преодолевали сопротивление небольших частей войск, еще верные порядку и краевому правительству, а затем, пополнив свои кадры темными, преступными элементами из местных жителей, организовывали большевистскую власть”. Так пали Евпатория, Ялта, Феодосия, Керчь и др. А 13 января пала и резиденция правительства – Симферополь. Страницы крымской жизни того времени полны ужаса и крови».
Таким образом, Гражданская война докатилась и до этих мест. Стоит отметить находчивость князя Феликса-младшего, которому удавалось рассказами о своем участии в убийстве Григория Распутина ловко спроваживать революционных пьяных матросов, являвшихся в Кореизский дворец, чтобы арестовать его отца, князя Ф.Ф. Юсупова-старшего.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
