Когда скауты и пионеры принялись расширять конструкцию «Иззи», баллистический коэффициент снова понизился и двигатели пришлось включать чаще. Так бывало и раньше – двигатели то и дело включались, чтобы выполнить коррекцию орбиты. По мере того, как структура росла, задача усложнялась. «Иззи» была не слишком простым в управлении объектом еще до начала расширения. Реактивный импульс, приложенный в одной точке, распространялся по остальным модулям постепенно – по мере того, как фермы и другие структурные элементы принимали на себя нагрузку и передавали ее дальше. Проще говоря, «Иззи» становилась тем более шаткой, чем больше всего на нее навешивали, и в силу этого корректировать высоту орбиты и даже просто угол, под которым она «летела» в космосе, делалось все сложней. В самый разгар работы пионеров «Иззи» позволили опуститься довольно сильно – на целых шестнадцать километров, однако с тех пор коррекции проводили регулярно. При этом любая попытка запустить двигатели корабля, пристыкованного к Х2, выявляла в конструкции очередные слабые места, которые приходилось латать на ходу, иногда в буквальном смысле изолентой и проволокой, и лишь затем продолжать коррекцию.
В промежутке между А+0.144 и 250 основным лозунгом была «консолидация», неизбежно сокращенная в «консоль». По сути дела речь шла о том, чтобы построить новые фермы вокруг хомячьих трубок и прочих элементов разросшейся конструкции, лихорадочно сооружавшейся в первые два месяца. Одновременно решались и другие проблемы, в первую очередь – размещение новых радиаторов для отвода избыточного тепла. Если набить их слишком плотно, они переставали работать, попросту излучая тепло друг на друга. В результате комплекс теплоотвода достиг гигантских размеров и в конце концов стал распространяться преимущественно назад, подобно оперению стрелы. Сравнение было вовсе не фигуральным. Точно так же, как тяжелый наконечник вкупе с хвостовыми перьями позволяет стреле не сбиться с курса, комбинация из массивной Амальтеи на носу и размещенных сзади радиаторов помогала «Иззи» сохранять ориентацию, отчасти даже уменьшив необходимость в коррекциях орбиты. Кроме того, таким образом радиаторы были лучше защищены от микрометеоритов. Теоретически камни могли прилететь с любой стороны, но выше всего была вероятность получить удар спереди, поэтому поверхности модулей, смотрящие вперед, как правило комплектовались противометеоритными щитами. Разумеется, Амальтея была среди них самым большим и самым надежным.
Число солнечных панелей тоже пришлось бы увеличить, если бы не поменялся подход. С самого начала проекта стало ясно, что фотопанели, конечно, тоже не помешают, но по-настоящему обеспечить функционирование всей системы могут лишь небольшие ядерные устройства, известные как РИТЭГи, то есть радиоизотопные термоэлектрические генераторы. Эти генераторы непрерывно выделяют тепло, даже если электричество сейчас не требуется, а значит, для них тоже требовались радиаторы.
Радиаторы были, по сути, чертовой уймой труб. Тепло следовало забрать оттуда, где оно вырабатывалось (в основном – из обитаемых модулей «Иззи»), и доставить туда, где от него можно избавиться (к «оперению» на хвосте). Для этого существовал лишь один реалистичный способ: прокачивать жидкость по замкнутому циклу, так что она нагревалась на одном конце и охлаждалась на другом. На горячем конце стояли теплообменники и так называемые «батареи охлаждения», забиравшие лишнее тепло. На холодном конце жидкость прогоняли через систему тонких трубок наподобие капилляров, зажатую между плоскими панелями, у которых было одно-единственное назначение: слегка нагреваться и излучать в космос инфракрасные лучи, охлаждая «Иззи» за счет обогрева далеких галактик. Посередине находилась система из труб и насосов, которая росла с каждым днем и была подвержена тем же проблемам, что и земные водопроводы. Сложности усугублялись тем, что в одних охладительных циклах циркулировал жидкий аммиак, в других – вода. Аммиак эффективней, но и опасней, к тому же в космосе его взять неоткуда. Если Облачному Ковчегу суждено выжить, экономика этого выживания должна быть основана на воде. Через сто лет все в космосе будет охлаждаться водой, но пока приходилось поддерживать и аммиачное оборудование.
Вдобавок положение осложнялось тем, что от систем охлаждения требовалась отказоустойчивость. Если в одну из подсистем угодит осколок Луны и она даст течь, ее требовалось изолировать от основной системы прежде, чем значительное количество драгоценной воды или аммиака улетучится в космос. Таким образом, система включала столь сложную иерархию отсечных клапанов, переключателей и резервных элементов, что не помещалась даже в голове у Айви, вообще-то способной запоминать все до малейших деталей. Та была вынуждена делегировать все вопросы, связанные с охлаждением, рабочей группе, состоявшей на три четверти из русских и на оставшуюся четверть – из американцев. Большая часть работ в открытом космосе заключалась в расширении и обслуживании систем охлаждения, Айви же довольствовалась ежесуточным докладом о состоянии дел, что вообще-то было для нее нехарактерно.
Трубы и радиаторы, которые, как и все остальное, крепились к структуре «Иззи», оказались особенно подвержены проблемам, проходившим под общим заголовком «конструкции у нас слишком хлипкие, запуск двигателя не выдержат». Поэтому, не переставая латать возникающие дыры, Айви вместе с инженерами на Земле должна была теперь развернуть всю программу в направлении общей «консоли» структуры станции – в частных беседах Айви называла этот процесс «расшатыванием». О том, чтобы разобрать сооруженные скаутами и пионерами конструкции, речи не шло, и все свелось к строительству внешних силовых элементов вокруг того, что уже имеется. С километровой дистанции картина напоминала реставрацию старого, но очень ценного здания: вокруг объекта вырастает решетка из лесов, уродливая на вид, но вполне пригодная для своей задачи, постепенно обволакивает его и придает дополнительную прочность, не проникая при этом внутрь.
Поначалу секции ферм собирали на Земле и запускали в космос целиком, а на место их устанавливали бригады, работающие в открытом космосе, – это стоило дорого, но позволило быстро получить значительный прирост в прочности всей конструкции. Однако с каждым новым запуском выигрыш становился все меньше и меньше, и в какой-то момент стало ясно, что «облачники», как их теперь понемногу стали называть, не могут вечно зависеть от наземных инженеров, разрабатывающих под заказ секцию за секцией.
По большому счету наземные инженеры уже толком и не знали, что представляет собой «Иззи». Их трехмерные компьютерные модели больше не поспевали за ситуацией. Дине это стало ясно по внезапному всплеску количества мейлов, в которых отчаявшиеся инженеры просили ее отправить робота туда-то и туда-то, а там направить камеру на такой-то модуль, чтобы они могли понять, что именно сейчас находится на этом месте.
Облачникам требовались инструменты и детали, чтобы собирать собственные структуры прямо на месте. Все требуемое стало поступать в районе Дня 220, тогда-то и стало понятно, насколько на Земле сейчас все по-другому – оборудование приходило самое разное, из разных источников, координация между ними зачастую почти отсутствовала. В прежние времена проекты подобных систем получили бы трехбуквенную аббревиатуру и пятнадцать лет болтались бы между правительственными агентствами и подрядчиками, прежде чем воплотиться в космосе.
