Потрясенно глядя на картины, Мари с нарастающим всхлипом в голосе проговорила:
– Такое чувство, что они написаны с натуры!
Я едва сдержался, чтобы не подпрыгнуть:
– У Цинки очень богатое воображение.
На это Мари поправила очки на носу и посмотрела на меня этим своим особым взглядом. Похоже, она интуитивно чувствует, когда я пытаюсь что-то скрыть. Вскоре после этого она исчезла, пока я ловил Корнелиуса Пунта, и я сам не знал, что тогда ощутил – облегчение или огорчение. Вероятно, Пунт ей не понравился. Тут я ее понимаю.
Мне он не то чтобы не понравился – но и не то чтобы понравился. В любом случае при выборе нового магида этого никто не учитывает. Мне нужно было определить, обладает ли он некоторыми необходимыми качествами. Кое-какими этот Кейс – так он просил себя называть – и в самом деле обладал. У него были мозги. Грант на путешествия, который он выиграл, давали за выдающиеся достижения в университете, и Кейс сообщил мне, что его отобрали из нескольких тысяч кандидатов со всей Голландии. Но я разговорил его далеко не сразу. Он был невероятно взвинченный, наверное, подхватил эту заразу из общей атмосферы на конвенте, и сыпал глупыми шутками.
– Вам придется угостить меня по-голландски, – заявил он первым делом. – У меня нет денег.
– По-голландски – это значит, что каждый платит половину, – поправил я.
– Так и будет! – Он сорвался на восторженный фальцет. – С вас – деньги, с меня – приятная компания!
– Хорошо, годится, – сказал я.
Тогда он бросился заказывать все самое дорогое, что было в меню, а я тем временем пытался его разговорить.
Когда принесли еду, он заявил, заглатывая королевские креветки:
– Я подумал, будет хорошая шутка, если я влюблюсь в Мари Мэллори. Говорят, у нее разбито сердце, так что я ничем не рискую.
Я почувствовал, как кровь приливает к лицу от ярости.
– Я бы не был так уверен, – сказал я.
– А, понимаю. Она меня покусает. Или поцарапает, – весело ответил он. – Но я мазохист, так что это ничего.
Я думал гневно его оборвать, но тут сообразил, что Кейс добивается от меня отклика, поскольку видел, что мы гуляем с Мари. И я убедился в этом, когда он добавил, вскинув глаза, чтобы поглядеть на мою реакцию:
– Яблочко от яблони недалеко падает. Может быть, она переодетый дядюшкин демон.
Я пропустил это мимо ушей, но внутри весь помертвел. Наверное, утром я сделал такие краткие и отрывочные записи по той простой причине, что Мари, которую я сначала списал со счетов, нравилась мне неизмеримо больше остальных кандидатов и чем дальше, тем сильнее это меня раздражало. Если бы она еще говорила со мной без этих подвсхлипываний…
Тем временем Кейс Пунт начал меня бесить. Какой-то профессиональный шут гороховый. Вообще-то, умение сделать так, чтобы тебя никто никогда не воспринимал всерьез, могло бы стать неплохим прикрытием для магида, только Пунт при этом постоянно привлекал к себе внимание – его голос срывался на фальцет всякий раз, когда он надумывал отпустить очередной кошмарный каламбур, – а для магида это не слишком полезно. Стоит людям тебя заметить, и они обычно замечают все остальное. Но Кейс был еще очень молод. Я надеялся, что он это перерастет. Где-то в глубине души он взрослый серьезный мужчина, думал я, а он тем временем вопил, что у него отменное чувство юмора, а потом фальцетом сообщил мне, что на футболке у него надпись по-эльфийски.
И все равно у меня такое чувство, что я несправедлив к Кейсу, поскольку, пока он беззастенчиво уминал филе вальдшнепа, а я только-только подвел его к беседе о путешествиях, нас обоих отвлекла ссора за столиком у меня за спиной. Тэд Мэллори закричал во весь голос:
– Да с какого перепугу я должен был это отрицать? Он бы пустил идею псу под хвост. А я просто взял ее, развил и улучшил, и мне не стыдно это признать! Книги – общественное достояние, и нечего было так мне хамить, чтоб его!
Бледное лицо Кейса все засветилось, и он поднял руку, чтобы уж точно привлечь мое внимание.
– Я великий сплетник и всюду сую свой нос! – весело заявил он. – А здесь намечается настоящий скандал!
Один из моих знакомых американцев за столиком у него за спиной как раз говорил:
– Ну, если этот крендель считает, что у него украли идею, как он тогда относится к созданию общих вселенных? Там ты сочиняешь интересную штуковину, кто-то ее подхватывает, и оглянуться не успеешь, как ее суют во все сюжетные линии. Больше ничего Мэллори и не сделал. А Тарлесс – козел.
Тут до меня донеслись вопли – едва ли не визг – самого Тарлесса с противоположного конца зала:
– Беспардонный плагиат! Я твердо намерен подать на Мэллори в суд!
Я посмотрел на Кейса, на его бледное взволнованное лицо и поднятую руку. Да, у него были яркие способности магида. Я чувствовал, как он повышает громкость всех окружающих звуков, чтобы Тарлесса было во всех подробностях слышно даже издалека.
– Скандал! – ликовал голландец.
Очевидно, мы с Мари рано покинули круглый стол и пропустили самое веселье. Тарлесс внезапно набросился на Мэллори и обвинил его в том, что тот украл все самые смешные эпизоды «Явления тьмы» из романа, который Тарлесс опубликовал годом раньше. Мэллори учтиво признал, что так и было.
– Если мне нужна шестеренка и именно такая валялась под чьим-то халтурно свинченным механизмом, а я ее нашел, то я имею полное право взять ее и применить по назначению! – говорил он у меня за спиной.
Ну что ж. В его философскую концепцию это, безусловно, вписывалось. Однако было очевидно, что на круглом столе разразилась бурная ссора, а насладиться процессом удалось далеко не всем.
В результате манипуляций Пунта мне было слышно, как распорядитель Тина Джанетти со слезами в голосе жалуется Максиму Хауку:
– Я не смогла их заткнуть! Думала, они сейчас полезут друг на друга с кулаками прямо через меня! И мне не нравится, Максим, когда так выражаются публично!
– Как именно выражаются? – Кейс был в полном восторге. – Просто «сопля голландская» или слова покрепче, букв поменьше? Пожалуйста, пожалуйста, поведайте нам!
Теперь он прямо-таки давил на Тину Джанетти и американцев, чтобы они повторили сказанное и услышанное. Я спросил:
– Кейс, вы всегда так поступаете с людьми?
– Только когда мне нужно узнать что-нибудь! – радостно отвечал он. – Для сплетен, для экзаменов и все такое прочее!
– Это злоупотребление, – сказал я ему.
– Все с вами ясно, вы ханжа, – припечатал он. – Я сразу разглядел. Разве я кому-то делаю плохо?
– Если вы так делаете на экзаменах, это все равно что списывать, – заметил я.
– Все списывают, когда могут, – сказал он. – Было бы что-то серьезное, например парламентские выборы, я бы не стал так делать. Зато какая смачная сплетня!
