Ощущение энтузиазма с обычной точки зрения может показаться совершенно нормальным, но, с точки зрения этого человека, это совершенно не так. Он часто высказывался насчет «преждевременных» надежд или энтузиазма. Питать такие надежды — нереалистичное ребячество. Хотя он не верил, что ощущение энтузиазма магическим образом лишит его шансов на успех, но как-то квазилогически чувствовал, что именно так оно и будет. Согласно его взглядам, энтузиазм может привести лишь в «рай дураков», то есть к беспечному и безрассудному поведению.
Эти взгляды и фантазии сами по себе не могут нести ответственность за блокирование аффекта, поскольку этот человек способен контролировать мысли не больше, чем любой другой. Но они отражают дискомфорт, который вызывают у него конкретно эти аффекты. Он чувствовал, что это безрассудно. В прошлом этот человек, ощущая необычный аффект или чувствуя искушение действовать спонтанно, боялся, что «сойдет с ума», «потеряет контроль» или что-то в этом роде; и теперь он ощущал тот же страх, но несколько меньше и по-иному. То есть, согласно его субъективному определению, он чувствовал совсем не энтузиазм. Хотя сначала его ощущения были похожи на энтузиазм, они быстро превращались в страх или другое, немодулированное возбуждение, вероятно искушавшее его действовать безрассудно.
Когда осторожный человек чувствует, что может поступить безрассудно, он принимает меры предосторожности. Он не решает, что нужно стать осторожным; он просто таким является. Он ищет изъяны и недостатки и с легкостью их находит. Это реальные недостатки, хотя, возможно, и очень отдаленные. Их находит острое, ищущее внимание, которое подключил невроз. Эти недостатки, мухи на стене, полностью овладевают его сознанием, и, что характерно, он теряет чувство пропорции по отношению к картине в целом. Как только это происходит, энтузиазм или возбуждение, а также дискомфорт, связанный с этими аффектами, иными словами, ощущение безрассудства — исчезает из сознания или, в худшем случае, значительно снижается. Ему больше не следует сдерживать улыбку; у него больше нет настроения улыбаться. Он не может подключить или отключить этот процесс, поскольку является его частью.
Как мы можем охарактеризовать этот защитный процесс? Это всего лишь автоматическая последовательность действий самого обсессивно-компульсивного стиля деятельности. Неприятный аффект, несовместимый с существующим стилем, воспринимается в рамках этого стиля (то есть как безрассудство) и автоматически подвигает личность на мысли и поведение, снижающие напряжение и ведущие к такому состоянию ума, в котором исчезает изначальный аффект и связанный с ним дискомфорт. Состояние напряжения организуется в соответствии с преобладающем стилем и функцией, снижающей напряжение.
Таким образом, защитный процесс можно считать специфической операцией общего стиля деятельности, а именно операцией, проходящей в этом стиле в состоянии напряжения. Поскольку любой стиль представляет собой систему, организующую напряжение, то в нем содержатся самоподдерживающие аспекты, то есть способность организовывать необычные напряжения; в состоянии особого напряжения эти самоподдерживающиеся аспекты становятся особенно заметными. Так, например, обсессивно-компульсивный человек, почувствовав необычный энтузиазм, немедленно начинает искать изъяны. Параноик, едва почувствовав склонность забыть о настороженности, немедленно находит ключ к своим подозрениям. Истеричная женщина, едва начав отстаивать свое мнение, вдруг понимает, что ее аргументы неубедительны, и, смутившись, вообще забывает, что хотела сказать. Импульсивный человек, едва задумавшись о серьезном, долговременном плане, чувствует, что это чрезмерный груз и ему не остается ничего, как только немедленно напиться.
Невротик воспринимает подобные необычные напряжения совсем не так, как нормальный человек. Если параноик забывает о настороженности, то тут же чувствует себя крайне уязвимым, а если человек чувствует себя уязвимым, разве он не будет готовиться к обороне? А это значит, что состояние напряжения всегда воспринимается в соответствии с существующими моделями деятельности, стремящимися напряжение снизить. Конечно же, этот процесс не уничтожает глубинные источники напряжения, он лишь не допускает, чтобы оно развивалось в сознании.
Защитный процесс, протекающий в состоянии особого напряжения или в состоянии временной нестабильности, отличается от более стабильной защитной деятельности лишь степенью интенсивности. Защитная деятельность является постоянным аспектом невротической деятельности, поскольку любой невротический стиль стремится оградить сознание от нежелательных тенденций. В определенных условиях невротическая модель может функционировать гладко и успешно, блокируя большую часть специфических напряжений. У таких людей (иногда их называют «хорошо интегрированными» невротиками) формы невротической деятельности могут не проявляться так ярко и отчетливо, как у невротиков в состоянии специфического напряжения или нестабильности.
Из такого взгляда на защиту следуют определенные выводы. Я хотел бы упомянуть три из них.
1) Защитный процесс нельзя рассматривать лишь как деятельность особых механизмов, блокирующих влечения, поскольку он включает в себя весь стиль, организующий напряженные потребности и раздражители. Если верна эта точка зрения, защитные механизмы нужно анализировать, рассматривая связанные с ними процессы мышления и внимания, аффективные модели и т. п., - другими словами, их нужно анализировать как аспекты или черты более общих моделей деятельности.
2) Поскольку любой защитный процесс является аспектом организации напряжения, он исключает из сознания не просто специфические ментальные содержания, а их целые классы вместе с субъективным восприятием. Так, например, у компульсивного человека из со знания исключаются не только определенные агрессивные импульсы и их производные (или не только определенные пассивные импульсы и производные от них), но и целые классы аффектов когнитивного и мотивированного восприятия. Этот факт может найти применение в психотерапии, поскольку на защитный процесс можно терапевтически воздействовать через различное психологическое содержание, включая и явно «поверхностное».
3) Защитный процесс не является полностью внутрипсихическим. Поскольку он включает в себя весь стиль деятельности, то в определенное время он включает в себя и отношения личности с внешней реальностью. Таким образом, модель активности невротика, модель общения и отношение к внешнему миру время от времени становятся важнейшими элементами защитной деятельности.
Защитные мотивы в невротических стилях
Если мы утверждаем, что следствием любого невротического стиля является исключение из сознания определенных классов субъективного восприятия и ментального содержания, можем ли мы также сказать, что в качестве причины или мотива возникновения невротического стиля выступало само исключение, защита?
Очевидно, что среди «причин» возникновения стиля, невротического или любого другого, есть множество факторов, не имеющих с мотивацией ничего общего. Я имею в виду не только врожденные и развившиеся из них факторы, но и огромное количество внешних факторов: физических, социальных и культурных, создающих климат, в котором развивается врожденный потенциал. Это фрагменты истории, которые влияют на природу психологического стиля, но не связаны с мотивами или инстинктивным конфликтом; то есть появление стиля нельзя приписывать только динамическим факторам (например, защитным требованиям). С другой стороны, источники стиля, не связанные с мотивами, сами по себе не могут нести ответственность за развитие невроза и кристаллизацию невротического стиля. Иными словами, они не отвечают за непрерывное отторжение из сознания новых ощущений и функций, что является неотъемлемой частью любого невротического стиля.
