– Мы не можем здесь больше оставаться, – сказал наконец он, и Розали кивнула, тихонько всхлипывая у него на плече. Она все еще чувствовала себя раздраженной и ослабевшей. Рэнд прильнул к ее губам, обняв Розали нежно и крепко. И ей стало легче от этого проявления нежности.
– Мирель, хватит прятаться в углу! Во втором ящике комода лежат носовые платки. Возьми два – для Розали и для себя.
Розали невольно улыбнулась, слушая Рэнда, а он бесцеремонно вытер чистым белым платком ее нос.
– Завтра утром мы выезжаем в Бретань, в мой замок.
Там тихо и повсюду чудные пейзажи. Я хочу, чтобы все вещи мадемуазель были готовы сегодня вечером.
Горничная кивнула, вытирая платком лицо.
– А как же Мирель? – спросила Розали. – Неужели она останется здесь?
Рэнд задумчиво посмотрел на девушку, в тревожном ожидании стоящую перед ним. В темных глазах ее была надежда.
– Ты сможешь быть камеристкой мадемуазель? – спросил он. – Помогать ей одеваться и выполнять все ее приказания без лишних слов?
Мирель живо кивнула, – Я даже выучу английский язык, если это необходимо!
– Эта жертва будет высоко оценена, – улыбнулся Рэнд.
– Значит, она поедет с нами? – спросила Розали.
Сердце Рэнда забилось сильнее, наконец-то он услышал неравнодушную нотку в ее голосе. Конечно, Мирель едет с ними! О чем говорить, ведь он достал бы для Розали даже луну с неба!
Улыбнувшись, он многозначительно посмотрел на Мирель.
– Только если она из тех, кто умеет держать слово, – загадочно ответил он, К несказанному удивлению Розали, Рэнд и Мирель обменялись заговорщическими взглядами.
Чтобы не волновать понапрасну Розали, Рэнд решил ничего не говорить ей о незнакомце, проникшем ночью в их комнату, и о схватке, стоившей Рэнду ранения. Что же касалось отравления, Рэнд объяснил Розали, что это было дело рук незадачливых грабителей, намеревавшихся отравить и ограбить их, пока они спали. Это был обычный трюк ночных взломщиков, и Розали, поверив объяснениям Рэнда, больше ни о чем не спрашивала – Слушаюсь, месье, – кивнула головой горничная.
– Тогда ступай готовиться. Мы отъезжаем завтра утром.
Вскрикнув от радости, Мирель выскочила из комнаты.
– Спасибо. – Розали, с благодарностью посмотрела на Рэнда. – Но что все это..
– Постарайся сейчас уснуть, – прервал он. – Тебе нужно отдыхать и есть, как крестьянской девушке, до тех пор, пока все наряды не станут тебе малы.
Розали улыбнулась.
– Тебе нравятся полные женщины? – спросила она.
Рэнд покачал головой.
– Нет, но мне нравилось, как ты выглядела прежде, – ответил он и снова вытер ей нос.
Последние слезы высохли на щеках Розали, и она приникла к Рэнду, ища покоя и утешения. Она прикоснулась мягкой щекой к его небритому подбородку и почувствовала вдруг, как объятия его разжались и он отстранился.
Розали внимательно посмотрела на Рэнда, но лицо его оставалось совершенно спокойным. С тех пор как она очнулась от глубокого болезненного сна, отношение Рэнда к ней можно было назвать дружеским, нежным, добрым, но не более. Быть может, он находил ее непривлекательной после болезни или просто потерял к ней интерес, поняв, что не испытает с ней ничего нового?
В смущении Розали опустила ресницы.
– Ты хочешь ехать в замок? Я знаю, ты не любишь…
– Мы не останемся здесь и дня, – ответил Рэнд. – Я устал от гостиниц и постоялых дворов. Я забыл, что можно жить больше чем в одной-двух комнатах, и я уже давно не ездил верхом.
– А как же твои деловые встречи?
– Здесь останется мой управляющий, и в случае необходимости я смогу связаться с ним.
– А твои дела в Париже?
– Они подождут.
– А Брамм…
– Он тоже подождет.
– Рэнд.., когда мы поедем назад, в Англию? – прошептала она, закрывая глаза.
– Когда я найду это возможным, – резко и твердо ответил он, и ей стало ясно, что дальнейшие расспросы бесполезны.
Перспектива возвращения в Лондон не привлекала Рэнда, ведь здесь, во Франции, Розали оставалась рядом с ним; а что ждало их в Лондоне?
Глава 10
Прошу, скажи мне "да" иль "нет".
Если ты меня не хочешь, то скажи мне это,
И я не останусь здесь, не буду ждать
Ни хмурости, ни ласки от тебя.
Но если хочешь ты меня, скажи.
Тогда я – твой, я только твой!
Томас Шипмэн
– Я никогда не видела такой красоты, такого покоя, – сказала Розали, глядя из окна экипажа на синий простор Луары. – Я читала когда-то, что она неистовая, бурная.
Она наклонилась ближе к окну, чтобы лучше видеть меняющиеся пейзажи.
– Луара разная, – ответил Рэнд. Солнце падало на его лицо, отчего глаза его казались золотистыми. – В Нанте она, как и Сена, полна судов и пароходов, в Орлеане послушно течет неглубоким медленным потоком. Но, как только ты поверишь, что она покорная и тихая, вот тут-то Луара и забурлит!
Рэнд улыбнулся.
– Непредсказуемая, как женщина, – добавил он.
– Непостоянная, как мужчина, – тут же поправила его Розали, не понимая, шутит он или говорит серьезно.
Он засмеялся, радуясь, что она становится прежней, и продолжал шутить и играть с ней, словно с маленьким котенком.
Мирель, сидя напротив них, тоже смотрела в окно.
– Да, – сказала она, – Луара непредсказуема. Когда она затопляет виноградники и долины, крестьяне считают это Божьей карой. А ближе к океану она становится большой, глубокой. Мне это не очень нравится. А в Турине Луара тиха, безмятежна…
Мирель вдруг замолчала, заметив, что Рэнд внимательно смотрит на нее.
– Мирель, – медленно проговорил он. – Ты слишком много путешествовала для простой горничной.
– Мы с Гильомом ездили по всей Франции, – смущенно произнесла она, опуская глаза.
Розали вдруг почувствовала сострадание и жалость к девушке. Она сама хорошо знала, что такое одиночество. У Мирель не было родителей, которые бы пожалели и позаботились о ней.
О брате она сказала только, что он нашел новую работу и уехал. И как ни старались Розали и Рэнд узнать что-нибудь еще, Мирель упрямо молчала.
Что-то загадочное было во всем этом. Ее умение читать и писать, ее сообразительность – все это было удивительно для девушки ее возраста и происхождения и возбуждало любопытство.
