Без Имени сделала судорожное глотательное движение, и из ее рта потекла кровь.
— Твое имя?
— У меня… Нет Имени…
— Это мы уже обсуждали. Твое тайное имя меня не интересует, я справляюсь и без этого. Я просто хочу знать, как тебя зовут, девочка.
— У меня нет…
— Сейчас не время, дорогая. Не нервируй меня. Твое имя.
— Ребекка Джонс…
— Как?
— РЕБЕККА ДЖОНС! — вскрикнула она из последних сил.
Улыбка Лассе постепенно, как садится солнце, перестала быть светлой. Потом перестала быть ангельской. И наконец вообще перестала быть.
— Красивое имя.
Он стиснул кулак внутри ее. Я понял это по выражению лица Без Имени — ее зрачки порвали глаза — и почти услышал звук. Будто запускаешь пальцы в гнилой помидор, а потом освобождаешь их с влажным чавкающим звуком. И в нем остаются дыры от твоих пальцев.
— Это тебе за «отродье», падаль, — произнес он ровно.
Без Имени (Ребекка Джонс?) неграциозно рухнула на пол, как подрубленная, и замерла. Нет, не замерла. Мы с ужасом смотрели на нее — она менялась, будто стала меньше ростом и как-то шире, черты лица поплыли, волосы приобрели рыжеватый оттенок. Будто тело в смерти стремительно теряло свою нынешнюю форму, но не сохранило в памяти прежнюю, и теперь просто произвольно оплывало, как сгоревшая свеча. Лассе бросил на нее плащ, и он еще некоторое время мерзко шевелился и подрагивал, словно процесс все еще продолжался.
— Кира, ты была права. По концовке это действительно оказалось историей озлобленной закомплексованной сучки, которой спать не давали лавры королевы красоты. Только звали ее… как?
— Ребекка Джонс, — сказала Кира шепотом.
Мы молчали в трансе, вырастив тишину еще более плотную, чем сила бывшей Без Имени.
— Чтоб я сдох, — проговорил медленно Зак в этой тишине. Он подошел к Лассе и смотрел на него с нескрываемым восторгом. — Чтоб — я — сдох!!
Лассе брезгливо держал на весу на свою окровавленную руку, словно не зная, куда ее деть. Рукав его светлого костюма стал бордовым до самого локтя.
— Ты ведь аристократ, да? — Зак приблизился. Лассе бросил на него быстрый взгляд, и он упал на низкий старт, прогнув спину и восхищенно глядя снизу вверх. — Настоящийаристократ! Вау… охренеть просто…
— Что это означает? — спросил я.
— Это значит, что я не умирал. Я — не нежить, — сказал Лассе рассеянно, глядя поверх наших голов. — Я принадлежу к другому виду, не такому, как вы привыкли… и, в отличие от Зака, никогда не был человеком.
«Грязная кровь» — вспомнилось мне. Так это было не простое оскорбление, а вполне законное.
Зак подобрался ближе.
— Можно, Лассе? Пожалуйста. Лассе. Как там? Bitte?
Лассе протянул ему руку после долгого колебания, и Зак осторожно слизал с нее кровь. Почти благоговейно. Он смотрел как фанат, забравшийся тайком за кулисы и лоб в лоб столкнувшийся с супер-пупер-рок-звездой.
— Ты меня прощаешь? — спросил он. — За хамство?
— А тебе это надо?
— Если бы ты не шифровался… я бы…
— Ты бы лучше себя вел.
— Без вопросов.
— Я от тебя этого не жду.
Зак усмехнулся.
— Ну так… прошлого один хрен не вернешь. Слу-ушай, никогда не думал, что увижу когда-нибудь аристократа. Да никто мне, наверное, не поверит…
— Подозреваю, я должен быть польщен.
Выход был свободен — или не совсем. Оставался Рэйни. Они с Кирой все еще держались за руки, будто не могли отпустить.
— Убирайтесь отсюда, — сказал Рэйни тихо. — Вы все. Быстро.
— Идите, — сказала Кира.
— А ты?
— Я сейчас.
Мы медленно вышли наверх. Темнело быстро. Я места себе не находил, но Кира вернулась довольно скоро. Ее юбка внизу, у колен, была пропитана кровью — Беати и Без Имени. Вернулась и молча села рядом со мной на диван. Я не знаю, чего мы ждали — в отличие от некоторых, мы вполне могли уходить, не дожидаясь темноты.
— Ты в порядке? — спросила она шепотом. Я кивнул.
— Джош, ты как?
— Нормалёк, — откликнулся Джош, но это он так считал.
Я смотрел на Киру, ее матовая кожа стала совсем прозрачной, а глаза — припыленными. Я хотел обнять ее, но не мог решиться, — что-то мешало мне. Она сидела будто в невидимом ореоле, прочном, как защитное поле. Будто голограмма. Так близко, совсем рядом — а на самом деле только иллюзия.
Солнце спряталось, протянув к нам длинные теневые пальцы. Зак потянулся и встал.
— Наконец-то.
Он двинулся к двери, Джош — за ним, дотронулся до его плеча… и в этот момент я уже знал, что произойдет.
Зак развернулся, как пружина, и дал ему пощечину, резко, хлестко. И наверное, больно, хотя не так, как мог бы. Просто у нее было несколько иное предназначение, чем выбить ему челюсть.
Кира вздрогнула от этого звука. Джош покачнулся, едва удержался на ногах, но устоял. У меня мелькнула мысль, что подсознательно он ожидал чего-то такого. Но о-очень глубоко подсознательно.
— Это для особо одаренных, — произнес Зак абсолютно нейтральным голосом. Потом добавил: — Клево потусовались. Надо нам почаще собираться.
И вышел, не оглядываясь.
Кира выдернула у меня руку, намереваясь все-таки подойти к Джошу, но я не дал ей. Я был уверен — дотронься она сейчас до Джоша — и он не задумываясь врежет ей от души. Не со зла, а просто машинально.
Джош стоял как в трансе и тупо смотрел на дверь. Потом медленно поднес к щеке руку, дотронулся. Увидел на пальцах кровь с ладони Зака. Слизнул ее все в том же космическом ступоре. И вышел следом.
— Джош, милый… — позвала его Кира почти без голоса.
— Пусть, — сказал я. — Ему нужно подумать. Он благоразумный, ты же знаешь. Это только игра.
— Это Джош благоразумный? Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — Ее голос был усталым, потерянным. — Сегодня он без устали демонстрировал нам свое благоразумие. Я не против игр, но Заковы игрушки как-то часто ломаются.
— Просто у него такая манера флиртовать. То любит, то не любит, то бьет, то целует… — Я вдруг поймал себя на том, что зачем-то оправдываю Зака. Если хорошо подумать, причина этому была — он в отличие от нас действительно был готов вцепиться в глотку Без Имени, без оглядки и без надежды на победу. — Джош никуда не денется, Ки, рукоприкладство — не лучший способ укреплять отношения. Может, теперь он оценит все объективно, и все будет хорошо.
