Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Оба путепровода были полностью перестроены: Владимирский – в 1952 году по проекту инженера И. Г. Миротина, Дангауэровский – в 1953 году по проекту инженера С. М. Воронина и архитектора Ю. И. Гольцева. В 1964 году он подвергся реконструкции (автор проекта – инженер З. В. Фрейдина).
На вновь проложенный обход Москвы-Сортировочной перенесли все пассажирское движение по дороге, а в 1942 году на ней открылась платформа Новая.
Опасная лаборатория
Отрезок шоссе, зажатый между двумя путепроводами, не слишком эффектен в архитектурном плане, зато с 30-х годов XX века играл исключительно важную роль в модернизации средневекового городского хозяйства.
А до той поры окрестности этого участка шоссе были местом небезопасным. Здесь, к северу от шоссе, размещалась артиллерийская лаборатория. В старину под этим названием понимались вовсе не помещения научного назначения, а комплексы строений, где боеприпасы для артиллерии снаряжали взрывчатыми веществами.
Москва была со всех сторон окружена предприятиями военного назначения: Симоновские пороховые склады, Ходынские склады, артиллерийские склады на мызе Раево около нынешней станции Лосиноостровская. Не менее опасное заведение попало и на Владимирку.
В 30-х годах XIX века на старых картах появился прямоугольник с надписью «Лабораторная рота». Первыми постройками на этом месте были деревянные бараки-казармы для солдат. Спустя несколько лет развитие артиллерии потребовало совершенствования подготовки боеприпасов и соответствующей перестройки комплекса. К проектированию этих сугубо утилитарных сооружений был привлечен один из самых известных и опытных московских зодчих того времени – Е. Д. Тюрин. Как правило, помещения для столь опасных производств возводились легкими, деревянными – для минимизации последствий возможных взрывов. Именно такими были и производственные бараки («кухни для варки снарядного состава») лаборатории. В целях повышения безопасности весь комплекс был окружен высоким земляным валом. Но появились и первые капитальные сооружения – пороховой погреб, офицерский дом[97]. В дальнейшем комплекс лаборатории неоднократно перестраивался, приспосабливался к новым требованиям военных. В советские годы на ее территории, где сохранялось несколько старых сооружений, разместился Центральный ремонтный завод средств связи.
Также на территории бывшей лаборатории у самого шоссе стоит крупное здание, несущее черты архитектуры первой половины 50-х годов. Его верхние этажи украшает композиция из рельефных изображений знамен, выполненная из высококачественной керамики. Сооружалось оно для НИИ «Подземстрой». Проект, разработанный архитектором А. В. Шнитке и инженером А. И. Юшиным из института «Центрогипрошахт» Министерства угольной промышленности СССР, был вынесен на обсуждение Архитектурно-строительного совета Москвы в 1954 году[98]. Ранее он уже рассматривался и был отклонен по двум причинам. Во-первых, членам совета не понравился план постройки. Вторая причина выглядела вполне прозаически, но оттого не становилась менее важной – намеченный для строительства участок не был обеспечен канализацией. При повторном обсуждении проекта эксперт Э. Гамзе доложил, что авторы учли ранее высказанные замечания, однако канализации на участке по-прежнему нет.
Лишь после прокладки подземных труб представительное здание было достроено. Сегодня оно носит № 19, а во время строительства числилось домом № 141! По этому факту можно судить о том, насколько укрупнилась прежняя мелкая застройка шоссе.
На благо москвичей
30-е годы коренным образом изменили функции участка шоссе Энтузиастов между Дангауэровским и Владимирским путепроводами. Здесь возникли предприятия, работавшие на обеспечение жителей Москвы городскими удобствами. Первым стала теплоэлектроцентраль, сегодня известная как ТЭЦ № 11. В 30-х годах она именовалась Сталинской, а позже получила имя Уфаева. В отличие от обычных тепловых электростанций ТЭЦ позволяет использовать вышедший из турбин горячий пар для отопления домов. Поэтому именно на них была сделана ставка советским руководством, когда в 20-х годах XX века началась массовая электрификация города. ТЭЦ позволяли не только осветить жилища москвичей, но и обогреть их. Для вечно мерзнувшей Москвы это имело огромное значение. Подавляющее большинство московских домов, даже капитальных и многоэтажных, отапливались обычными печами различных систем, сжигавшими миллионы кубометров дров. Почти все старые московские дворики, которыми так любят восхищаться сегодня разнообразные «москвоведы», на самом деле были застроены рядами сарайчиков, в которых жильцы хранили запасы дров на долгую московскую зиму.
Лишь лучшие, самые дорогие дома в центре города были оборудованы системами центрального отопления. Но циркулирующая в радиаторах вода нагревалась обычно тут же, в расположенных в подвалах домов котельных. Основным топливом для них служил уголь, который доставляли с ближайших железнодорожных станций. После разгрузки очередной партии все окружающие предметы покрывались слоем черной угольной пыли. А о состоянии воздушной среды города и говорить не приходится. Зимой над крышами поднимались десятки тысяч печных дымков, к которым примешивались мощные черные столбы дыма от котельных.
Изменить ситуацию к лучшему позволили теплоэлектроцентрали. Совмещая функции выработки электричества и тепла, они приносили огромную пользу городу. Сокращалось потребление угля, в огромных котлах он сжигался лучше, полнее, чем в примитивных маленьких котельных. Выбрасываемый из высоких труб дым уносился ветром вдаль. Самой главной заслугой ТЭЦ стало освобождение миллионов москвичей от постоянной и тяжелой заботы об отоплении своих жилищ.
Единственным недостатком стала необходимость размещения теплоэлектроцентралей вблизи потребителей тепла, то есть в непосредственной близости к городским кварталам. К тому времени научились передавать без существенных потерь на большие расстояния электроэнергию, но вот с горячей водой это никак не получалось. Слишком быстро остывала она при пробеге по трубам, слишком много драгоценного тепла уходило впустую.
Вот из-за этого в разных уголках Москвы – на Бережковской набережной, в начале Волгоградского проспекта, на улице Вавилова – выросли огромные корпуса, за которыми взметнулись в небо высоченные трубы.
Несмотря на свой нынешний одиннадцатый номер, Сталинская ТЭЦ была в числе первенцев теплофикации Москвы. Ее строительство началось в 1931 году, пробный пуск первого агрегата станции состоялся в июле 1935 года. С апреля 1936-го станция вышла на полную мощность, став к тому же первой электростанцией страны, полностью оснащенной оборудованием отечественного производства. Среди первых получателей ее тепла оказались жилые дома Дангауэровки.
Наряду с инженерами над проектом будущей ТЭЦ работали архитекторы. Первые попытки передачи средствами архитектуры облика крупномасштабного объемно-пространственного комплекса оказались не слишком удачными. В середине 30-х годов к проектированию был привлечен архитектор В. Турчанинов[99].
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
