— Это все было так… так неожиданно. Сперва мне казалось, я вообще дышать не могу. Ну, то есть, конечно, я знала, что мы играем какую-то роль в пророчестве. А то с чего бы еще у нас с Луизой тоже были такие отметины? И все равно — внезапно вся эта ситуация стала казаться гораздо страшнее.
Я улыбаюсь, глядя ей в глаза.
— Понимаю. Но действовать всем вместе гораздо лучше, чем в одиночку, правда?
Она кивает и улыбается мне в ответ, а я подхожу к камину и снова поворачиваюсь к подругам.
— Хорошо же, значит, пора делать следующий шаг. Пора искать остальные ключи.
Соня качает головой.
— Но как? Нас должно быть четверо, верно? Кроме нас с Луизой есть еще двое?
— Верно. Если нам удастся найти список, то не придется начинать с самого начала.
На лице Луизы отображается смятение.
— Какой список?
— Список имен, составленный моим отцом. Помнишь? Я вам уже говорила, что тетя Вирджиния сказала, он составил какой-то список с именами и названиями. Раньше все это казалось совсем непонятным — например, как ему удалось вас найти, но теперь стало яснее. Если все ключи рождены близ Эйвбери в ночь на первое ноября одного и того же года, около полуночи, то не так уж трудно было бы найти четырех девочек с отметиной. Наверняка вы с Соней входили в этот список, а если так, то там, наверное, были и остальные. Если мы только сумеем найти его раньше, чем Элис до него доберется, можно попробовать отыскать оставшиеся ключи.
Соня встает, разочарованно держась кончиками пальцев за лоб.
— Даже если у нас окажутся все четыре ключа, мы все равно не знаем, как избыть пророчество.
Мы с Луизой встречаемся взглядами через всю комнату. Мы так привыкли к тому, что Соня всегда держится спокойно и выдержанно. И теперь, перед лицом этого неожиданного всплеска отчаяния, ни одна из нас не находит слов.
Наконец я говорю ту единственную правду, что могу сейчас сказать:
— Все это и впрямь сводит с ума, я знаю. Правда знаю. Но у моего отца ушло почти десять лет на то, чтобы продвинуться хотя бы до того места, куда он сумел. А у нас теперь, возможно, есть способ отыскать все ключи, не возвращаясь к самому началу. И если так, мы непременно должны найти список, причем как можно скорей, ведь в руках Элис он опасен. Возможно, все остальное откроется нам само — или, продвинувшись дальше, мы найдем какие-нибудь подсказки.
Соня бессильно садится на кушетку и молча опускает голову на руки.
— Верно, Лия, — спокойным голосом произносит Луиза со своего конца комнаты, и я с облегчением вижу, что в глаза ее вернулся прежний свет. — Так с чего начнем? Где этот список может быть спрятан?
— Я вот что подумала. Только один человек на свете знает про пророчество больше любой из нас — только один…
Соня поднимает голову.
— Кто?
— Мой отец.
Луиза снова подает голос со своего места:
— Но, Лия… твой отец… ну, то есть я хочу сказать…
— Луиза, я прекрасно знаю, что мой отец умер. Но так уж получилось, что Соня иногда разговаривает с умершими, правда, Соня?
На ее лице, что в отсветах пламени кажется ровным и гладким, как алебастр, не отражается ни страха, ни удивления — ничего.
— Ну да. Иногда. — Она подходит ближе и заглядывает мне в глаза. — Но не всегда. Я не могу контролировать, кто придет, а кто нет. Не могу контролировать послания, что они передают из одного мира в другой. Я не просто так, впечатления ради говорю клиентам, что работаю по воле духов, — это чистая правда.
— Да, но ты ведь можешь попробовать, правда? Призвать… его? Привести его сюда?
Она отвечает медленнее и с куда меньшей охотой, чем я ожидала.
— Наверное. Но как насчет Вирджинии? Ты говорила, прежде она была Хранительницей. Нельзя просто у нее спросить?
— Мой отец все держал в тайне. Она знала, что список был, но не знала, где он спрятан, — да и само пророчество знает лишь частично. Только свою роль в нем — и роль моей матери. А уж Элис точно с нами ничем не поделится. — Я качаю головой. — Нет. Мы должны поговорить с отцом. Это единственный способ.
— Даже если бы мне удалось обнаружить твоего отца, духи не могут вмешиваться в дела покинутого ими мира. Они могут рассказывать нам об Иномирьях или о событиях прошлого, но не могут узреть ничего, что случилось в нашем мире после того момента, как они ушли отсюда.
Она ненадолго умолкает и плотно сжимает губы, стараясь подобрать нужные слова.
— Как только душа уходит в следующий мир, то как будто… как будто бы между ней и нами опускается занавес. Иногда он становится тоньше — и тогда мы можем говорить с душой, — но твой отец не сможет поведать тебе ничего, что происходило уже после его смерти.
Было бы ложью сказать, что я не разочарована. Я-то надеялась получить быстрый и легкий ответ на вопрос, где спрятан список. Но все равно — это еще не значит, что отец ничем не может нам помочь.
— Ну тогда… а он может сказать нам, куда спрятал его перед своей смертью?
Соня кивает.
— Думаю, да.
В сердце моем вспыхивает крохотная искорка надежды.
— Наверное, список до сих пор так там и лежит… Попытаться-то стоит, правда? Хотя бы для начала?
Соня встречается со мной взглядом и кивает.
— Тогда ладно. Давайте попробуем.
Мы молча усаживаемся в кружок на ковер перед камином и поскорее беремся за руки, точно одно это уже может хоть как-то защитить от всего того, что ждет по ту сторону нашего мира. Я вспоминаю первую встречу с девочками — в гостиной у миссис Милберн. Кажется, это было давным-давно. Кто бы мог подумать тогда, что мы снова соберемся с этой же целью у нас, в Берчвуде, только уже без Элис, зато с целью куда более опасной, чем простая забава.
Соня закрывает глаза. Я смотрю на Луизу, на ее невозможно длинные черные ресницы, отбрасываюшие тень на изящные скулы. Делать нечего — пора и мне присоединиться к подругам. Я закрываю глаза, выжидая, слушая тихое Сонино дыхание. Ничего не происходит. Наконец я открываю глаза и ловлю на себе Сонин взгляд.
— Что-то не так? — спрашиваю я.
Она с усилием сглатывает, так что видно, как пробегает комок по ее тоненькому горлышку.
— Просто… — она испускает нервный смешок, — просто я вдруг поняла, что боюсь. Вы уж за мной присматривайте, ладно? Если вдруг что-то случится — если покажется, будто что-то не в порядке, разорвите крут и выведите меня из транса.
Я понимаю, о чем она. Я сама ощущала присутствие той темной твари. Слышала пульсацию душ, чувствовала у себя за спиной их обжигающее дыхание.
— Мы будем за тобой приглядывать, Соня. Даю слово.
