– Но где мы? – Киэр, прищурившись, с удивлением оглядывал мрачное помещение. – И как нам удастся отсюда вырваться?
– У меня есть план, – сказала Анья уверенно. Хотела бы она и в самом деле чувствовать эту уверенность. Пока что ей лишь однажды удалось воззвать к духам стихии и получить от них помощь, но получится ли это еще раз?
– Тебе как будущему ученику жреца предстоит в нем сыграть немаловажную роль.
Перерезая путы, стягивавшие руки мальчика, Анья рассказала ему об угрозах епископа. Как только Киэр освободился, потирая ноющие запястья, девушка убрала кремень и пузырек со снадобьем в мешочек у пояса. Затем, вынув кристалл, принялась перекатывать его в ладонях.
Заметив, что Киэр внимательно наблюдает за ней, Анья улыбнулась, почувствовав его желание – такое же горячее, как некогда у нее, – овладеть тайнами, доступными лишь посвященным. Род, из которого Анья происходила, и ее небольшие успехи вселяли в нее надежду, что, может быть, и она будет допущена в их число. Но Киэр? Сомнительно, хотя и он был наполовину лэт. Однако, напомнила себе Анья, она может точно так же ошибаться, как Ивейн, считавший и ее недостойной по тем же причинам. Киэру нужно дать возможность попробовать – и когда же, как не теперь, когда их положение так плачевно?
– Так вызывают духов природы, – объяснила девушка, перекатывая в ладонях белый шершавый камешек.
Киэр замер и тихо проговорил:
– Отец моей матери был жрецом.
Анья удивилась и перестала катать кристалл. За последние дни произошло уже столько событий, что она не должна особенно удивляться. Она кивнула мальчику, показывая, чтобы тот продолжил рассказ.
– Я никогда не видел его. Я еще не родился, когда их с бабушкой убили крестьяне, напуганные его волхованием.
Анья с печальной улыбкой заметила:
– Как грустно, что столь многие страшатся способностей, которых им не дано постигнуть.
Она с горечью вспомнила о разговоре с епископом.
– Такое случается и сейчас, поэтому всем друидам следует быть особенно осторожными.
Ты ведь уже слышал от Ивейна, что такая же судьба постигла и его родителей. Твоей маме еще повезло, что она ускользнула от гнева разъяренной толпы.
– К тому времени она вышла замуж и давно уже жила в другом месте. Но мне кажется, именно из-за этого папа боялся и не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о ее происхождении. И потому-то, наверняка, мама потребовала, чтобы я дал ей клятву никогда не рассказывать об этом кому-либо, кроме тех, кто общается с духами. Я сдержал клятву…
Киэр помолчал, пристально и серьезно вглядываясь в зеленые глаза Аньи, прежде чем с жаром добавить:
– Но я мечтаю постигнуть все таинства, какие были известны дедушке. И в глубине души я чувствую, что достоин!
Анья промолчала, но улыбка ее стала шире. Ей были понятны чувства Киэра, ведь и сама она томилась от той же жажды, слышала тот же безмолвный призыв. Оттого-то она так сочувствовала мальчику, оттого и не боялась поделиться с ним тайной друидов, просить его помощи.
– Нам обоим присуще желание познать тайны жрецов. Однако ты слышал, как Ивейн сказал, что только те, в чьих жилах течет чистая кровь лэтов, могут приобщиться к великому таинству связи с природой, так что ты понимаешь, что он верит в мои возможности не больше, чем в твои.
Мгновенная неуверенность, промелькнувшая в словах девушки, которая говорила о ее страстных, но обреченных стремлениях, тотчас же исчезла.
– Но Ивейн не знает, что мне уже удалось кое-что, так что, может быть, он ошибается.
Сдерживая волнение, она поспешно перевела разговор на незавидное положение, в которое они попали, и на возможность побега.
– Самое главное, что необходимо для овладения тайнами друидов, – спокойствие и терпение. Чтобы нам выйти отсюда, ты должен постараться вести себя именно так. И, хотя заклинание лучше творить на воздухе, гае никакие человеческие постройки не отделяют тебя от духов, к которым ты взываешь с мольбою, у нас нет выхода. Мы можем лишь надеяться, что жар наших слов преодолеет преграды.
Киэр понял, что она хотела этим сказать, так как слышал раньше подобные намеки от матери.
– Я не настолько уверена в своих знаниях, чтобы рискнуть научить тебя тайным словам заклинания…
Голубые глаза мальчугана так взволнованно заблестели, что Анья встревожилась, как бы это волнение не уменьшило силу мольбы. А потому она решила направить весь трепет и внутренний жар ребенка на достижение их цели. Если уж он не может оставаться безмятежно спокойным, то, может быть, сумеет сосредоточить все силы на том, чтобы достигнуть желаемого.
–Ты должен доверять мне, иначе нам нечего даже надеяться на успех.
Киэр с готовностью кивнул, и лицо его стало таким серьезным, что девушка сразу же успокоилась. Она закрыла глаза и сосредоточилась. Анья вновь принялась тереть белый кристалл, все быстрее перекатывая его в ладонях. Когда камень нагрелся, девушка затянула прекрасную заунывную песню из ритмичных, трижды повторявшихся строф. С последним ее звуком она приоткрыла ладони. Камешек лежал там по-прежнему, но теперь он сиял ослепительным светом.
Имея лишь отдаленное представление о том, что он может увидеть, Киэр раскрыл рот от удивления, и глаза его благоговейно расширились. То, что это млечное, рассеянное сияние исходило от шероховатого камешка, и то, что чудо это сотворила Анья, поразило мальчугана даже больше, чем ослепительный блеск, исходивший от обточенного, круглого кристалла на посохе Ивейна.
– Ты должен верить – верить всем сердцем, что то, что я скажу, непременно сбудется, – шепнула девушка, не отрывая глаз от сверкающего кристалла, страшась, как бы он не померк, пока она не добавит к словам заклинания необходимые объяснения и указания.
– С помощью этого заговора мы сможем выскользнуть отсюда незамеченными, так что нельзя усомниться и позволить его чарам рассеяться. Пусть кто-нибудь придет, чтобы открыть дверь темницы.
В душе Анья молилась, чтобы это случилось как можно скорее – она ведь совсем еще неопытна, и заклинание ее может потерять свою силу.
– Как только снимут засовы, ты должен тотчас же выскочить из клетки. Потом, если будет необходимо, откроешь наружную дверь. Я выйду сразу же за тобой, и мы убежим.
Желая придать еще большую силу своим горячим мольбам, Анья закрыла глаза. Губы ее шевелились, она вся сосредоточилась на творимом ею в безмолвии заклинании о прикрытии… и вовремя.
– Святый Боже!
Епископ, потрясенный, стоял в дверях опустевшей темницы, в ярости вопрошая немые стены.
– Что же это такое? Какой негодяй осмелился сделать это?
Уилфрид так побагровел, что, казалось, еще мгновение – и он лопнет от злости. Он бросился к клетке и принялся неуклюже возиться, неловкими пальцами отпирая многочисленные замки и запоры. Открыв наконец последний и уронив его на пол, Уилфрид бессмысленно уставился на него. Сомневаться не приходилось – все они и вправду были накрепко заперты.
