Хотя уханье и боевые пляски периодически случались, они были короткими и довольно вялыми. Я никогда не замечал подобного поведения после 31 мая. В один год я обратил внимание, что 24 мая сова устроилась на кухонном столе, словно насиживая яйца, но просидела так недолго и больше подобного не повторяла. В последние десять дней мая я наблюдал за совой, чтобы не пропустить линьку, но она почти не теряла перьев, а все выпавшие были мелкими кроющими перышками.
Фолликул пера обладает кровотоком. Когда старое перо выпадает, на его месте из того же фолликула начинает расти новое. Так появляются «булавочные перья». Они плотно скручены внутри тонкой трубки, которая со временем раскрывается и дает возможность перу расти и разворачиваться. Первое маховое перо Мамбл потеряла 26 мая – тогда я нашел второстепенное перо в ее ночной клетке. В другой год она потеряла маховое перо 30 мая, а затем пару первостепенных и второстепенных перьев в первую неделю июня.
По справочникам я знал, что серые неясыти линяют очень хитроумным образом. Выпадение и замена маховых перьев начинаются с внутреннего ряда первостепенных и второстепенных перьев. В течение нескольких дней совы теряют одни и те же перья на обоих крыльях, поэтому баланс при полете не страдает. В дикой природе количество выпавших перьев зависит от качества питания птицы, но в любом случае процесс линьки заканчивается к сентябрю. Следующей весной он возобновляется с той самой точки, на которой остановился в прошлом году.
Мамбл часто теряла первое маховое перо в первые три дня июня – однажды пару перьев на обоих крыльях за одну ночь. Иногда это происходило 10–15 июня, а очень жарким летом 1986 года (и я отметил это необычное событие в дневнике) это произошло 25 июня. Чаще всего перья начинали сыпаться к 20 июня – каждые сутки я находил два-четыре пера из крыльев и хвоста и полдюжины перьев с тела птицы.
* * *
С началом линьки – сразу же, вне зависимости от того, начался процесс рано или поздно – характер Мамбл резко менялся. Она становилась совершенно другой совой – не только физически, но и эмоционально. Светлыми летними вечерами она вела себя в вольере очень тихо (возможно, такое физическое состояние лишало ее уверенности?). Но как только я вносил ее в дом, она влетала в открытую ночную клетку и сидела там, тихо разговаривая сама с собой. Я заметил, что в это время сова становится не просто очень спокойной, но даже навязчиво ласковой. В один год первого июня я записал: «Очень тихая, неуверенная и очень ласковая – как ребенок, который плохо себя чувствует. Она целых пять минут пощипывала мою бороду. Утром она сразу же старается потереться о мое лицо, а потом делает это каждые несколько минут в течение часа. Рядом со мной Мамбл постоянно издает нежные, тихие звуки».
Такое поведение повторялось каждый год в течение трех месяцев периода линьки. Я давно отказался от циничных подозрений в том, что подобное поведение означает всего лишь желание почесаться из-за зуда, связанного с линькой. Сова прекрасно могла почесаться самостоятельно, без моей помощи. И в доме было много более подходящих для этой цели поверхностей, чем мой нос. Мне кажется, что в долгие недели, когда Мамбл понимала, что находится не в лучшем состоянии, ей требовались поддержка и ласка. Ученые подтверждают мое предположение. Они доказали, что взаимные ласки у птиц приводят к снижению уровня гормонов стресса.
Однако честность заставляет меня отметить, что у натуралистов, наблюдавших за серыми неясытями в дикой природе, я не нашел упоминания о подобном поведении. В июне дикие неясыти все еще продолжают заботиться о птенцах. Здравый смысл подсказывает, что линька не может начаться, когда родители все еще заняты утомительной охотой и добычей пропитания для птенцов, которые приступают к исследованию окрестности гнезда. Когда совята ближе к середине лета покидают родительскую территорию, родители на несколько месяцев расстаются и не находятся рядом друг с другом в момент линьки.
Сове необходимы силы, чтобы наращивать новые перья. Вот почему в один год 3 июня я записал, что Мамбл днем поймала в вольере маленькую мышку, а 6 июня – вторую. Вечером 7 июня я заметил, что она тащит обезглавленного воробья – птица была в полном оперении и, по-видимому, залетела в вольер через отверстие, предназначенное для кормления (природа берет свое). 10 июня я увидел, что Мамбл потеряла пару кроющих перьев. Она очень активно требовала завтрака, а потом не менее активно – ласки и внимания. В тот день я записал: «Либо она слишком долго хранила этого воробья в своей хижине – это маловероятно, учитывая ее отличный аппетит – либо запасла еще одного к чаю. Она начала издавать невнятные звуки с набитым клювом около шести вечера. По вольеру она расхаживала, таская остатки цыпленка по своему традиционному кругу почета». (Об охотничьем поведении Мамбл я расскажу в следующей части.)
* * *
17 июня
На прошлой неделе Мамбл потеряла еще пару второстепенных маховых перьев. Она по-прежнему остается очень ласковой и постоянно требует внимания. В этот период сова особенно очаровательна. Она стала более энергична и активна. Сегодня утром Мамбл играла на полу между ножек стульев, задвинутых под кухонный стол. Она быстро перепрыгивала с одной горизонтальной перекладины на другую. Развернуть там крылья сова не могла, даже наполовину. Когда это ей наскучило, она взмыла на шкаф, а оттуда неожиданно рухнула на газету, которую я читал. Мамбл устроилась на моих коленях и стала требовать ласки. Потершись о мое лицо, она какое-то время сидела спокойно, а потом ВРЕЗАЛАСЬ прямо в центр газеты с низкого старта. Мамбл трепыхалась на газете, издавая громкие, тревожные крики, раскрыв крылья. Она буквально пританцовывала на распрямленных лапах, а затем ИЗОДРАЛА газету в клочья. Когда я выразил недовольство, сова взлетела на шкаф и затеяла там настоящий бой. Ее когти царапали поверхность со страшным звуком – мне казалось, что она буквально впивается когтями в толстую фанеру.
28 июня
Линька пошла быстро и энергично. Теперь сова каждый день требует свой завтрак, не довольствуясь одним лишь ужином. Две прошлые ночи она проводила на улице. Когда утром я вошел в вольер, то нашел два одинаковых первостепенных маховых пера – из левого и правого крыла. Перья лежали примерно в полуметре друг от друга. Явно шел процесс «избирательной симметричной линьки». Сова стала часто купаться. Но поскольку на улице очень жарко, не знаю, связано это с линькой или птица просто руководствуется здравым смыслом.
7 июля
За прошлую неделю Мамбл каждый день теряла пару первостепенных и второстепенных маховых крыльев и множество мелких перышек. Последнее хвостовое перо выпало прошлым вечером. Сейчас у совы вместо хвоста пышный пучок кремово-белого пуха. Приземляться она стала неуклюже – сказывается отсутствие воздушных тормозов. Кажется, что Мамбл вновь учится летать. Она чувствует себя очень неуверенно и гораздо чаще требует ласки и внимания.
11 июля
Среди пуховки на хвосте у Мамбл стали пробиваться три-четыре основных пера. Они стали заметно длиннее, и в центре появилась бледно-коричневая полоса. Сова их оберегает, начинает чирикать и отворачиваться, когда я пытаюсь их погладить. (Лишь гораздо позже я узнал, что молодые перья у птиц очень чувствительны.) Мамбл по-прежнему купается чаще обычного, за последние три дня она купалась два раза – один раз в миске в вольере и один раз в тазу на кухне. В воде всегда остается несколько мелких перышек. Ее воздушные передвижения трудно назвать полетом. Мокрая сова лишь перепрыгивает с жердочки на жердочку со звуком, напоминающим трепыхание мокрого флага на ветру. Внешний вид совы в это время можно сравнить разве что с мятым, мокрым полотенцем.
