Шокировала Марину также милая привычка всех членов семьи заваливаться на одну постель. К тому же они спали в одежде – прямо в шальвар-камизах. До свадьбы Марина делила кровать с младшими сёстрами своего жениха. В первую ночь она попыталась было переодеться в ночную рубашку, но обе индианки посмотрели на неё с таким ужасом и откровенным осуждением, как будто она собиралась спать голая. Вздохнув, Марина вновь облачилась в шальвар-камиз. Впрочем, этой ночью она так замёрзла, что поняла – спать в ночнушке здесь всё равно не получится. В доме было холодно, двери постоянно держали нараспашку, и по всему помещению гуляли сквозняки. Центрального отопления не имелось, а приобрести хотя бы один обогреватель на такую большую семью никому даже в голову не приходило, как в знаменитом анекдоте: «Так скильки той зимы?!» Полное отсутствие личного пространства, постоянный шум, крики детей, въедливые кухонные запахи, грязь повсюду – всё это страшно угнетало девушку. Но… было одно существенное «но» – её возлюбленный. В жизни он оказался таким же красавцем, как и в Интернете. Марина, и так заочно очарованная Гурпритом, окончательно втрескалась по самые уши. То, что суженый оказался типичным маменькиным сынком, поначалу её не сильно волновало. Она готова была вытерпеть всё, чтобы только быть с ним.
Первый серьёзный конфликт свекрови и невестки случился уже на свадьбе. Играла весёлая зажигательная музыка, и девушки-гостьи вытащили Марину потанцевать. Она с удовольствием отдалась ритму, а затем заметила, какие пламенно-гневные взоры кидает на неё матушка мужа. После того, как Марина вернулась на место, свекровушка разразилась целой проповедью, из которой провинившаяся поняла только слова «бесстыдница», «неприлично» и «позор». Как позже объяснил ей сконфуженный муж, порядочной девушке не пристало отплясывать – это удел продажных девок. «Но они же сами меня позвали…» – пролепетала ошарашенная Марина, на что получила категоричный ответ: «Надо было отказаться!» Свекровь потом целых два дня не разговаривала с невесткой, поджимая губы и гордо отворачиваясь, а во взгляде её читалось: «Вот все вы, европейки, развратницы! Захомутала моего порядочного сыночка, проститутка…»
– Послушай, – мягко сказала Люся, выслушав эту сбивчивую горячую исповедь. – Но как же ты терпишь подобное отношение? Как ты представляешь себе свою будущую жизнь? Это же… это невыносимо!
Марина опасливо покосилась на своих индийских родственниц за соседним столиком, которые, продолжая жевать, ни на секунду не спускали с неё буравящих взглядов.
– Я очень люблю Гурприта, – просто сказала она. – И я готова терпеть до тех пор, пока… Пока не привыкну, и это не станет для меня нормальным.
– А если не станет?! Понимаешь, что ты загоняешь себя в ловушку? Твой муж хоть как-то пытался пойти навстречу твоим желаниям, облегчить твою участь?
– Да он даже не догадывается, что мне непросто. Другие-то девушки в Индии тоже после свадьбы переезжают в дом свёкров и живут точно так же… Ну, или почти так же.
– Они индианки!!! – злясь на то, что Марина не понимает таких простейших вещей, отозвалась Люся. – Для них это всё привычно с детства, впитано с молоком матери… Но ты-то! Сразу с самолёта угодила в эту joint family, и теперь шаг вправо или влево расценивается как побег, ты же сама себя в тюрьму заперла! Даже Индии, говоришь, не видела – сразу на хозяйство тебя определили…
– Вообще-то муж хотел свозить меня в Амритсар на медовый месяц, чтобы показать Золотой храм… – виновато призналась Марина. – Но сразу после свадьбы не получилось, свекровь приболела, да и вообще обстановка в доме была натянутая после того инцидента с танцем, и мы никуда не поехали.
Люся собралась было высказать со всей откровенностью всё, что она об этом думает, но пенджабские родственницы тем временем закончили трапезу и нетерпеливо позвали Марину. Та испуганно обернулась и перевела взгляд на Люсю.
– Мне уже пора… Рада была повидаться.
– У тебя есть деньги на обратный билет? – быстро спросила Люся.
Девушка побледнела, затем ещё раз бросила тревожный взгляд в сторону свекрови и отозвалась, понизив голос:
– Есть, конечно, но я пока…
– Умоляю, не трать их, – перебила Люся со всей серьёзностью, на которую только была способна. – Спрячь эти деньги и никому не показывай. Прошу тебя. Просто… пусть будут. На всякий случай. На чёрный день…
– Хорошо, – покорно кивнула Марина, – я так и сделаю. Но, уверяю тебя, ты заблуждаешься на мой счёт! У нас с Гурпритом всё-всё будет хорошо!
Тем временем бхаби, потеряв терпение, резко прикрикнула на Марину, и та, покорно втянув голову в плечи, поплелась следом за своей компанией к выходу. Люся ещё долго сидела и смотрела им вслед, даже когда они совсем скрылись из виду. Затем она перевела взгляд на недоеденный сэндвич с рыбной котлеткой и картофель-фри. Тяжело вздохнув, она поднялась с места и вышла, оставив еду на столе.
Последний месяц в Индии пролетел незаметно.
Вернулся Миша, всерьёз «заболевший» Варанаси. Он взахлёб рассказывал Люсе о тамошних гхатах, о священной реке Ганг и сожжении покойников, о вечерней огненной церемонии на берегу, об удивительных людях, которых ему довелось фотографировать… Люся была рада за него, но о своих приключениях в Агре особо не распространялась.
Через пару недель из Парижа прилетели Валери и Никита. Семья специально собралась вместе к Рождеству. В делийской съёмной квартире произошли некоторые перестановки: теперь Миша с женой переселились в спальню, Люся ночевала в гостиной на диванчике, а для Никиты там же поставили лёгкую бамбуковую кровать, которая днём убиралась на балкон. Атмосфера в квартире сразу изменилась – если до приезда Мишиных жены и сына было весело и легко, по-дружески, то теперь приходилось вести себя более сдержанно. Валери была с Люсей, как обычно, безупречно вежлива, но холодна. Чтобы не ощущать неловкости, большую часть времени Люся проводила с Никитой. Они подолгу гуляли вместе, подкрепляясь в ресторанчиках или кофейнях, и Люся показывала ему те места Дели, которые уже сама успела посетить. Они кормили обезьянок фруктами, бродили по мусульманскому району возле Пятничной мечети, валялись на травке в саду Лоди[30]и разговаривали, разговаривали, разговаривали…
– Папа с тётей Лерой не очень ладят в последнее время, – сказал как-то Никита.
Люся настороженно взглянула на него.
– Что ты имеешь в виду? По-моему, они нормально общаются, не ругаются…
– Они как соседи. – Мальчик серьёзно покачал головой. – Им скучно и неинтересно друг с другом.
Люся не могла не отметить, что слова его справедливы – Миша и Валери совершенно не походили на супружескую пару и поддерживали видимость отношений, судя по всему, лишь по инерции. Однако то, что Никита так откровенно высказал это вслух, испугало её.
