Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Имя командира эскадрильи станет появляться и во фронтовой печати. Так, в газете «Красный воин» корреспондент сообщал: «Командир эскадрильи старший лейтенант Ковачевич вылетел в условиях снегопада на разведку на самолёте МиГ-3. Пролетая на бреющем полёте, он обнаружил ранее неизвестную посадочную площадку, где находились более 20 бомбардировщиков Ю-88. Лётчик сообщил об этом на свой аэродром и просил использовать для налёта все самолёты полка. После посадки он пересел в подготовленный для него самолёт, поскольку только он смог бы найти вновь эту площадку из 16 самолётов на аэродроме врага. При подлёте к нему Ковачевич построил боевой порядок "круг самолётов", и лётчики-истребители, сделавшие несколько заходов, сумели сжечь 24 "юнкерса" из 25».
На Брянском фронте 27-й ИАП участвовал в оборонительных боях на Воронежском направлении. Лётчики полка вылетали на сопровождение своих бомбардировщиков и прикрытие боевых порядков наземных войск. Менее чем за 20 дней полк потерял 10 самолётов, уничтожив 17 машин противника.
По рассказу А.Ф. Ковачевича, у него неподтверждённых только на одном Воронежском было примерно четыре. Объясняет он это достаточно просто: «Почему? Потому что прибыли туда без штаба и никаких донесений и запросов не осуществлялось».
И действительно, в документах за июль 1942 г. значится: «Эскадрилья, которой командует тов. Ковачевич, на Брянском фронте сделала 48 самолёто-вылетов на прикрытие наземных войск, 23 вылета на разведку войск и мотомехчастей противника.
Тов. Ковачевич, лично сделал 6 вылетов на прикрытие войск и на разведку войск противника». Про сбитые ни слова…
Однажды, когда я спросил Аркадия Фёдоровича о том, сколько всего ему не засчитали за войну, то он ответил так: «На Воронежском, по-моему, 4. Там мы пробыли дней двадцать или меньше. И 4 не засчитали в последнем 44-м году. Потом мне не засчитали те, которые я отдавал своим ведомым. А что сделаешь, господи, это сейчас не имеет никакого значения. Что ж, судиться с кем-то?»
О том, как 27-й ИАП попал на Брянский фронт, А.Ф. Ковачевич рассказывает: «В сорок втором, когда немцы на Брянском фронте начали наступление, наш полк сняли из ПВО и отправили во фронтовую авиацию. Там я и остался. И не жалею, потому что ПВО — это ждёшь, а потом опаздываешь…
Я приведу пример большого генерала, который провожал нас на Брянский фронт. Я уже собрал лётный состав и вдруг, в предпоследнюю минуту, когда уже лететь надо, начальник штаба кричит: «Подождём, летит Осипенко!» Вот ждём его. Прилетел. Подходит к одному и говорит: "Как ты с "мессером" будешь воевать?" (на МиГ-3). Он ему: "На какой высоте?" — "На 2000". — "Я потяну его на высоту, потому что на 2000 делать нечего. На высоте 4000 метров я Бог". Осипенко: "Да не Бог, а дурак". Потом второго. Такой же ответ. Мы уже навоевались, слава богу. "Я на высоту, мне оттуда лучше будет воевать". Осипенко: "Ну и дурак. Вот полетите на фронт, и "мессера" научат, как воевать". Я не выдержал, скомандовал: "Кругом, по самолётам!" Он на меня смотрит: "Ну, мол, ты даёшь!" Вот такое отношение. Это 42-й год, когда уже было ясно, что скорость, высота, скорость — это главный выигрыш в бою. А он этих лётчиков оскорбляет».
СТАЛИНГРАД
Летом 1942 г. 27-й ИАП после ускоренного переучивания на Ла-5 убывает на Сталинградский фронт, где с 18 августа участвует в боевых действиях в составе 287-й истребительной авиационной дивизии.
Сталинград горел! «Горький запах горячих хлебов, перегретого железа и крови стоял над полями Дона. Тучи дыма и пыли на дорогах отступления поднимались высоко в небо», — напишет очевидец.
Другой назовёт Дон маленьким и жёлтеньким, затерявшимся «среди колёс, радиаторов, кузовов, голых, полуголых и одетых тел, среди пыли, гудков, сплошного, ни на минуту не прекращающегося гула ревущих машин и человеческих глоток».
В. Некрасов в повести «В окопах Сталинграда» напишет: «Сплошное облако пыли. Воронки. Вздувшиеся лошадиные туши с растопыренными ногами, расщеплённые деревья, перевёрнутые вверх брюхом машины. <…>
За Доном опять степи, безрадостные, тоскливые степи. Сегодня, как вчера; завтра, как сегодня. Солнце и пыль — больше ничего. Одуряющая, разжижающая мозги жара».
К тому же полное господство в воздухе принадлежало авиации противника, а эффективность действий советской авиации была слабой, и только этим можно объяснить её высокие потери.
Воевать они по-прежнему учились. А ведь это было лето 42-го!
Сотни бомбардировщиков под прикрытием истребителей люфтваффе порой в течение дня висели над жилыми кварталами города, сбрасывая как с горизонтального полёта, так и с пикирования фугасные и зажигательные бомбы.
Наши истребители находились в воздухе постоянно, а некоторые пилоты умудрялись подниматься в небо до семи раз в сутки. Взлетали полками, эскадрильями, звеньями и одиночно, чтобы в карусели воздушных схваток нередко приземлиться на первом попавшемся аэродроме для пополнения запасов боеприпасов, топлива и вновь подняться в воздух.
«Первые два года войны мы, как правило, вели бои с превосходящими силами противника. Противопоставляли ему внезапность, хитрость. Но главное — пилотаж, — вспоминает Аркадий Фёдорович. — До войны нас учили, я бы сказал, парадному пилотажу. Он был красив, однако в бою нередко бесполезен. Поэтому обстановка заставляла нас осваивать совсем другой пилотаж, продиктованный требованиями реального боя. Нужно было в любом положении самолёта уметь уходить из-под атаки, открывать огонь. Например, бочку положено было выполнять за 8 секунд. За это время лётчик, конечно, не успевал среагировать на какие-либо изменения обстановки. Мы делали бочку за 18 секунд, но в любой момент могли начать выполнять другой маневр, открыть огонь по неприятелю. В общем, правильно говорится: хочешь жить, умей вертеться. Не раз испытал эту истину на себе…
Сталинград был для нас самой лучшей школой. Никогда не забуду летние и осенние дни 1942 года. В небе господствовали асы эскадр "Мельдерс" и "Удет". Они не прощали ни малейшей оплошности в бою. И снова жизнь продиктовала свои условия: досконально знать возможности самолётов противника и своих, уметь выжимать из машины всё, на что она способна. В то время мы уже освоили Ла-5, оценили его достоинства и недостатки. Кстати, мне довелось летать на "МиГах", "Яках", на Me-109, "аэрокобре". Но Ла-5 и Ла-7 считаю лучшими машинами. Так вот, на «лавочкине» мы применяли новую тактику воздушного боя, успешно вели борьбу с противником на вертикалях.
Помню, рядом с нами посадили другой полк, укомплектованный в основном молодыми лётчиками, только что закончившими лётные школы. Они ещё не знали ни новой техники, ни новой тактики ведения воздушного боя. Через несколько дней боёв от этого полка почти ничего не осталось. Пришло пополнение, и снова началось буквально избиение новичков. Нельзя было спокойно смотреть на это. Пришлось нам взять "шефство" над молодёжью и восполнять то, чего не дали им лётные школы. Говорю это потому, что знаю: и сегодня в ВВС немало начальников, склонных к упрощениям боевой учёбы…
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
