Княжеские воеводы, гриди и кмети, явившиеся в Галич, призвали народ взяться за оружие и открыли княжескую оружейную палату, что стояла на княжеском подворье в «Крылосе» близ вечевой площади и соборного храма Успения Пресвятой Богородицы. Вооруженные княжескими воеводами ремесленный, торговый люд и смерды подошли к воротам «Золотого Тока» и потребовали открыть их, чтобы получить снаряжение, оружие и доспехи, хранившиеся в боярских клетях. Многие бояре со своими дружинами в ту пору были в своих вотчинах далеко от Галича. И сторожа открыла ворота галицкого крома. Пока народ сбивал замки и засовы, разбирал оружие, седла, упряжь и доспехи, кто-то заглянул в винные погреба и отведал хмельного, кто-то стал грабить боярское добро. Княжеские кмети, гриди, воеводы и сторожа «Золотого Тока» с трудом остановили начавшийся разгул и татьбу, вытеснив силой всех пьяных из крома и выставив охрану у клетей и воротных веж. Но все, кто хотел сражаться против угров, получили оружие и снаряжение.
До четырех тысяч конных и пеших воев смог вооружить и собрать Мстислав под свои стяги. Немедля двинулся он на юг, чтобы успеть соединиться с полками, вышедшими ему на помощь из Коломыи, Звенигорода, Василева и Торческа. Тем временем угры перешли верховья реки Прут и двигались по дороге вдоль его правого берега. Не останавливаясь, за два дня войско Мстислава Удалого прошло более семидесяти поприщ по предгорьям Карпат и остановилось на развилке дороги близ Прута. Конницу догонял пеший полк и большой обоз, пришедшие на несколько часов позже. С востока сюда подходила дорога из южных городов Галицкой земли. Во второй половине дня оттуда подошло трехтысячное войско, собранное в Коломые, Звенигороде, Василеве и Торческе. Далее на юг дорога, петляя, уходила вверх. Там поднимались горные хребты. Этой дорогой шла на Русь угорская рать. За спиной у русичей были горные отроги с крутыми и пологими склонами, высокие холмы. Князь решил ожидать угров здесь на развилке дорог. На наиболее крутых и поросших лесом склонах вдоль дороги на Галич велел он тотчас же начать строительство четырех засек, где бы пешцы могли противостать конному врагу. Конницу, которой в его войске было не более двух тысяч, разделил он на два полка, поделив также надвое и свою дружину. Большой полк числом до полутора тысяч копий и лучников поставил князь прикрывать дорогу на Галич. Рядом на склонах холмов перед засеками, скрытыми лесом, ошую и одесную дороги поставил он две тысячи пехоты со щитами, копьями, луками и секирами. Еще три тысячи пешцев с луками, сулицами и пращами посадил в засеки. И лишь небольшой полк конницы спрятал в лесу за поворотом дороги, ведущей на Коломыю. Так прошла вторая половина дня. Сторожа тем временем донесла, что угры вторично перешли Прут, и их передовой полк находится уже в пяти-шести верстах от развилки дороги, занятой русским войском. Медленно наступил вечер, а затем быстро опустила свое покрывало ночь. Костры разрешили жечь лишь у дороги, чтобы вои могли сварить пищу, а враг не мог определить, как встали русские, каково их число. Полку, ушедшему в засаду по дороге на Коломыю, вообще не велено было разжигать костров.
Ночь прошла тихо. Но наутро, как только рассвело, в утренней майской дымке при первых лучах солнца, сверкнувших на востоке среди покатых вершин, русские увидели большую угорскую рать, вытекавшую из-за склона горы на юге. Князь Мстислав был верхи в челе большого конного полка и внимательно следил за действиями супротивника. Угры подошли на два полета стрелы и остановились. В передние ряды стала выезжать конница. Перед нею тонкой цепью в два ряда выстраивались лучники. Они первыми начали движение по направлению к русичам. Поняв намерения противника, князь велел русским лучникам из конницы и пехоты выдвинуться в первые ряды, и всем воям держать наготове щиты. Прошло несколько минут, и угры приблизились настолько, что пора уже было пускать стрелы. Враг не опередил. Князь вовремя заметил, как его стрелки разом подняли луки. По мановению руки Мстислава две тысячи русских стрел взмыли в воздух. Угры пустили стрелы следом. И тут же оба войска укрылись щитами. Подняв большой круглый щит над головой, князь видел из-под его обреза, как ошеломило сверху русичей смертным градом стрел. Опустив щит, он различил среди ржания лошадей и общего шума, что воевода, бывший ближе других к нему, кричал:
— Княже! угри имуть луци силнии, тузи, самострелнии. Отводи еси пълки к засеке.
И действительно, князь уже успел заметить, что многие угорские стрелки били в русичей из ручных арбалетов. Правда, таковых на первый взгляд было не более двух сотен. Но многие русичи в большом полку и в пехоте были насмерть поражены толстыми самострельными болтами. В ответ на слова воеводы князь отрицательно покрутил головой. Вражеские стрелки вновь доставали и накладывали стрелы. Тотчас князь велел бить из луков по уграм без останову, затем трубить в рог и готовиться к конному соступу. Стрелы стали вспархивать как стаи птиц. Конница опустила копья и сорвалась с места. Угорские лучники расступились как смогли, ибо тяжелая конница, стоявшая позади них, тоже пошла в соступ. Князь и ближние гриди не тронули коней, а остались на месте. Через пять минут все пространство у развилки дороги перед ними закружилось вихрем сотен верховых, скрестивших копья, мечи и сабли. Стрелы еще продолжали лететь над головой князя и его ближней дружины, но теперь они могли разить не только врага, но и русича. Поднятием руки и звуком рога Мстислав остановил потоки стрел, пускаемых пешцами. Еще пять минут он ждал и смотрел на то, как кованая угорская конница сминает большой конный полк русичей. Вот уже совсем недалеко замелькали угорские рыцари в круглых шеломах, в тяжелых кольчугах, чешуйчатых панцирях и надетых поверх шерстяных и матерчатых «сюрко»[105]с красными латинскими крестами, нашитыми на десном плече. Князь приказал трижды трубить в рог, и русские воеводы, а за ними кмети стали поворачивать коней, выходить из сечи и устремились по дороге на Галич — к засекам. Пешие русские полки, подняв копья и щиты, твердо стояли по обеим сторонам в ста шагах от дороги. В проход между ними и пронеслась убегавшая русская конница. Угорские рыцари катились широким валом и обрушили всю силу своего удара на эти небольшие пешие полки, ощетинившиеся копьями. Значительная часть угров погналась за русской конницей по дороге, но через полпоприща та вдруг рассыпалась по сторонам и скрылась под защиту лесных засек. Угорские воины, пытавшиеся преследовать русичей на лесных склонах, вдруг оказались под градом камней, стрел, копий и сулиц. Сверху на них повалились вековые сосны, липы и осокоры, заранее подрубленные и подпиленные русскими.
Князь Мстислав тем временем доскакал до ближайшего пешего полка, Стоявшего у дороги, и дрался под его стягом среди галичан. Верные гриди рубились рядом с ним. Полк занял круговую оборону. Тяжелыми копьями, рогатинами и секирами галичане валили угорских воинов и их коней на землю, не давая рассечь строй полка. С высоты склона, на котором стоял полк, Мстислав видел, что уже вся угорская конница вошла в соступ с русичами. Не желая тратить время на упорно дерущуюся и стоявшую на склонах холмов пехоту, угорские рыцари все более сдвигались к дороге и устремлялись вслед ушедшей русской коннице. Место угорской конницы теперь занимали лучники и копейщики. Драться против них означало для пеших русских полков медленную и неизбежную гибель. Князь Мстислав поворотил коня из переднего ряда пешцев, снял кольчужную рукавицу, утер пот и капли чужой крови десной рукой с чела, отмахнул отроку, чтобы тот трубил в рог двукратно по два раза, как было условлено с воеводой засадного полка. Тем временем приближались плотные ряды пешего угорского войска. На русичей посыпались стрелы и тяжелые арбалетные болты. Десятки людей пали, сраженные насмерть их ударами. Оставалось еще шагов десять-пятнадцать, и пешцы уже были готовы скрестить копья. Но вот в рядах угров где-то позади произошло волнение, а затем смятение. Ряды их рати поломались, рассыпались. Вои стали разворачиваться, пятиться и поднимать копья.
