– Я люблю это печенье. – Картер сел и надорвал упаковку.
– Заметила.
Проделывая тот же трюк, что и в библиотеке, Картер слизывал белую прослойку. Кэт следила за ним, как за фокусником.
– А вы?
– Нет, спасибо. Я не хочу.
Неужели можно ревновать к печенью?
Кэт не стала отвечать себе на этот глупый вопрос. Достав все нужное для занятия, она протянула Картеру его листы и попросила еще раз изложить его точку зрения на сексуальные отклонения, намеками на которые изобиловало стихотворение Донна. Картер не возражал. Кто бы мог подумать, что высококалорийное печенье может сделать мужчину словоохотливым? Кэт очень нравилось его слушать. Даже бранные словечки в устах Картера звучали бархатисто. Его голос был полон противоречий: то мягкий, то жесткий, то повелительный, то покорный. Кэт тоже надела темные очки и вдобавок закрыла глаза. Голос Картера казался ей колыбельной, проникавшей в потаенные глубины души.
– Чувствую, вам нравится «Блоха», – заявила Кэт, когда Картер замолчал.
Он лежал с равнодушным видом, почти рядом.
– Мне нравятся метафоры Донна, хотя я и не согласен с ними.
Кэт ждала пояснений. Картер глубоко дышал, отчего кромка футболки задиралась, обнажая ремень джинсов, черную полоску трусов и белую кожу живота. Кэт старалась этого не замечать. Можно стараться, когда уже заметила.
– Мне это стихотворение напомнило песню. Уже не помню чью. Какой-то группы. Там есть строчка: «Секс подобен раю; пока мы с тобою трах, нас ангелы окружают, сидя на облаках».
От этих слов Кэт невольно поерзала на жестковатой джинсовой куртке. Надо будет запомнить, что про секс Картер говорит легко и охотно.
Он повернулся к ней:
– Секс – всего лишь секс. Просто у двоих людей возникают одинаковые желания, и они делают то, что в таких случаях требуется. И незачем тут накручивать разную романтическую дребедень. – Потом пожал плечами. – Секс – это безудержно, жестко… во всяком случае, для меня. – Он похлопал себя по груди. – Когда я в постели с женщиной…
Он вдруг остановился, как резко затормозившая машина. Отвел взгляд.
– Картер!
– Что? – спросил он, играя с травинками.
– Вы закончили объяснение? – спросила Кэт, которой сейчас очень хотелось увидеть его глаза.
– А чего тут объяснять? – сказал он, сжимая в кулаке пучок травы. – Все эти выдрючивания Донна не по мне.
* * *
Картер удивлялся себе. Ну понятно, если руки не слушаются разума. Но чтобы его язык вдруг начал болтать сам по себе? И зачем говорить Персику про его отношения с другими женщинами? Постельными подвигами решил похвастаться? Ему было не то чтобы стыдно, но как-то неловко. И чего он себя приплел к Донну? Что после этого она подумает о нем? Что он, едва выйдя из тюрьмы, каждую ночь напропалую трахается? Зачем ей знать об этой стороне его жизни?
Может, ей и любопытно, но о таких вещах он рассказывать не собирался. Это все равно что спросить, сколько парней у нее было. Кулаки Картера сами собой сжались. Почему-то он не допускал мысли, что у Персика с кем-то могли быть близкие отношения.
Кэт надоело играть с волосами, и она наскоро убрала их в пучок.
– А знаете, мне до смерти хочется фруктового мороженого, – сказала она.
Картер рассеянно кивнул. Он искренне хотел вести себя с ней как джентльмен. Даже мысленное обещание давал. А на деле? То сболтнул о сексе, теперь вовсю пялится на ее ключицы, где они переходят в грудь и где ниже начинается… известно что. Картеру жутко хотелось приложиться к тому месту губами. Это было бы вкуснее любого мороженого.
– Вам тоже взять? – Она сдвинула очки на лоб.
– Я… с удовольствием. – Картер вытащил из кармана и подал ей десятидолларовую бумажку. – Держите.
– А почему вы должны платить? – удивилась Кэт.
– Потому что я так хочу, – усмехнулся Картер. – А теперь слезайте с вашей норовистой феминистской лошадки и берите десятку. Если уж на то пошло, я у вас в долгу за «Орео».
Улыбнувшись, Кэт взяла деньги:
– Вам какое?
Картер наклонился к ней и прошептал на ухо:
– Персиковое.
Через несколько минут она вернулась и протянула ему персиковое мороженое. Себе она взяла малиновое. И снова они сидели почти рядом, наслаждаясь синим небом, теплым ветром и холодным ароматным мороженым.
– Как вкусно, – пробормотала она.
Картер молча слизывал остатки с деревянной палочки.
Она вздохнула:
– В детстве я часто бывала здесь с родителями. Мы играли в прятки. Отец делал вид, будто не может меня найти, даже когда я знала, что он меня видит. – Персик закрыла глаза. – Он любил здесь сидеть, – продолжала она. – Особенно осенью. Вся трава была в опавших листьях, и мы садились прямо на них.
– Мне это место тоже знакомо. Мы здесь играли… с моим отцом.
Кэт распахнула глаза. Она никак не ожидала, что Картер заговорит о своем детстве.
Он медленно водил пальцем по каштаново-рыжей прядке, лежащей на траве.
– Сначала мы играли возле пруда, а потом шли к статуе. – Картер кивнул на бронзовую Алису, облепленную детворой. – А моя мать… Потом она появлялась и забирала меня. У них здесь была нейтральная территория. – Он замолчал.
– Может, мы тогда даже видели друг друга, – вздохнув, сказала Кэт. – Мир тесен. – Она повернулась к Картеру. – Иногда у меня появляется ощущение, будто мы знакомы очень давно. Правда, странно?
Картер порывисто сел, достал сигарету.
– Да, – пробормотал он, закуривая. – И в самом деле странно.
Персик подтянула к себе сумку.
– У меня к вам вопрос, – сказала она, принимаясь рыться в бумагах.
Картер пускал дым, отрешенно глядя на примятую траву.
– Какую выбираете? – В каждой руке она держала по книжке.
– Я что-то не понимаю. При чем тут мой выбор?
– При том, что нам нужно разобрать отрывок. Теперь уже прозу. Какое из произведений вам предпочтительнее?
– Если честно, про одно я кое-что знаю. Так, общее содержание. Второго вообще не читал.
– Значит, возьмем то, о чем вы имеете хоть какое-то представление. – Она протянула Картеру книгу. – Я очень люблю эту историю. Читала давным-давно, но содержание врезалось в память.
Картер взял книгу и, не выпуская сигареты изо рта, прочел краткую аннотацию на обложке.
– Итак, «Прощай, оружие» Хемингуэя, – резюмировал он.
– Чудесное произведение. Но должна вас предупредить: это не только рассказ о войне, а еще и довольно трагическая история любви.
– Это я помню, – буркнул Картер, пролистывая страницы. – Как-нибудь выдержу.
