Губы Кэрол скривились в горькой усмешке.
— Вернул тебе вкус к жизни? Интересно, а что бы сказал на это Нэт, услышь он такие слова? Или как на них отреагирует Блисс, которая трудится из последних сил, чтобы защитить этот мир от выродков, подобных этому Роббину, и вдруг нате вам, ты вздумала помогать этому чудовищу. Представляю себе, что было бы с ними, узнай они о твоих планах!
Теперь Кэрол стояла с ней почти рядом, и Ирен было видно, что у сестры помадой испачканы зубы, а по лбу стекает тонкий ручеек пота.
— Послушай, что я скажу тебе, сестрица. Возьми-ка ты эту свою коробку и, пока не поздно, сожги все эти письма до единого к чертовой матери! Пойми же ты, наконец, этот Роббин получит по заслугам, и ты не в состоянии ничего изменить. И чем скорее ты выбросишь эту пустую затею из головы, тем для тебя самой будет лучше. Потому что если ты все-таки попытаешься добиться своего, — Кэрол покачала головой, — то потеряешь всех нас — и Нэта, и Блисс, всех своих родных и близких.
Вдалеке послышался раскат грома. Кэрол кивнула, как будто сам Господь Бог подтвердил ее слова.
— Сожги их! — с жаром произнесла она. — Сожги немедленно и выброси из головы этого Роббина. Сделай это прямо сегодня, прежде чем Нэт обнаружит их и узнает всю правду о том, почему ты не хочешь присутствовать на казни. Ты лучше представь себе, что это такое — видеть, как на твоих глазах умирает твой сын, а ты не можешь его спасти. Или ты уже это забыла? Забыла, как Нэт страдал, как корил себя за смерть сына? И как, по-твоему, он отнесется к тому, что ты перешла на сторону убийцы? Потому что так оно и есть, теперь ты на стороне того, кто убил твоего сына.
Ирен открыла было рот, чтобы возразить, но Кэрол упрямо тряхнула головой — мол, будь добра, сначала выслушай меня.
— Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что я пытаюсь спасти? Я пытаюсь спасти твой семейный корабль, моя милая, чтобы он не пошел ко дну. Но при одном условии, что ты выбросишь из головы свою безумную затею. Иначе тебе конец.
Ирен выдержала укоризненный взгляд сестры, а потом кивнула — раз, другой.
— Наконец-то. — Кэрол стряхнула с груди невидимые крошки. — Вот и хорошо. Приду проведать тебя ближе к вечеру. Я позвоню Нэту и скажу, чтобы он не заставлял тебя ехать в Орегон.
Кэрол положила сестре на плечо руку.
— Ирен, я понимаю, что не прошла через то, через что прошла ты. Но я точно знаю, что твоя затея до добра не доведет. — Она кивком указала на коробку с письмами. — Роббин должен заплатить за свое преступление. Все, что делалось до сих пор, делалось именно для этого. И насколько я понимаю, своим необдуманным решением ты только навлечешь на себя новые несчастья.
Глава 29.
7 октября 2004 годаСестра права, подумала Ирен. Уничтожить письма — наверное, так будет лучше. В принципе сделать это нетрудно — сгрести их в кучу и поднести спичку.
Еще ни разу она не слышала в голосе сестры такое возмущение. Подружиться с убийцей собственного сына — да от таких слов любой пришел бы в ужас. И что только она о себе думала, когда решила поехать в Орегон и спасти этого человека? И главное, чего ради и какой ценой? Кэрол права, она совершила глупость. Нет, не только глупость, на ее совести также обман, если не сказать больше.
На западе вновь прогремел гром. Ирен выглянула в окно — за огненно-красным кленом виднелись черные тучи. Казалось, будто над Миссури опускается черный полог. Ирен вышла из кухни и направилась через заднюю дверь на улицу, чтобы лучше взглянуть на небо. Она обожала грозы. Ей нравилось, как в считаные секунды пыль и духота дня превращаются в грозовые облака. Она села на заднем крыльце и посмотрела на сарай. Когда-то доски были выкрашены белой краской, но краска давно облупилась, и сарай из белого стал серым. Если за него не взяться, он скоро совсем развалится. Точно так же, как те брошенные дома по берегам реки.
На западе серую завесу туч прорезала вспышка молнии. Ирен мысленно сосчитала — один, два, три… Прежде чем послышался раскат грома, она успела досчитать до двадцати.
Что ж, письма она может сжечь и после грозы. Сжечь, а после этого заняться другими делами. Например, поговорить с Нэтом о том, что пора покрасить сарай и починить крышу дома, сказать по правде, та уже давно требует ремонта. А заодно подвесить к клену новые качели. Потому что веревки на старых почти перетерлись, и всякий раз, когда внуки Кэрол пытались на них качаться, Ирен не находила себе места.
Еще одна вспышка. На этот раз раскат грома докатился до нее за пятнадцать секунд.
Позади клена и сарая простиралась местность, которую Ирен знала как свои пять пальцев, знала ее очертания, цвета и запахи. Если бы ей завязали глаза и велели дойти так до дома, она бы сделала это в два счета. Там тянулись забор, вернее, кустарник, обтянутый проволокой, и поля, распаханные под озимые. За полями снова стеной встают деревья, а за ними — река. Деревья эти стояли не шелохнувшись, словно статуи, ярко-желтые и огненно-красные на фоне свинцово-серых туч. Ирен легко могла обойтись без захватывающих дух пейзажей. Грозы были ее горами, а в ясную погоду с нее хватало округлых холмов, ей казалось, будто это словно часовые застыли вдоль Миссисипи. Ей нравились красноватые оттенки сухих побегов проса и сумаха, она любила наблюдать за людьми в комбинезонах и кепках, любила вид и запах свежевспаханной земли. Любила, как частицу себя. Любила всей душой и сердцем. И не хотела ничего из этого терять. Ни сестру, несмотря на все ее непрошеные советы, ни Нэта, ни дочь, ни этот дом, ни свою жизнь на берегах Миссисипи, над которыми так часто гремят грозы.
И вновь молния и раскат грома — уже через четыре секунды.
Через весь двор, сгибая деревья и поднимая с земли пыль и опавшие листья, пронесся холодный ветер. Резко похолодало, а еще через несколько секунд по крыше дома застучали первые капли дождя. Холодный фронт столкнулся с теплым воздухом, и небеса разверзлись мощным грозовым ливнем. Струи с силой хлестали по пересохшей земле, делая в пыли небольшие воронки, приминая траву и листья. Ирен шагнула назад, в дверной проем, словно завороженная глядя на дождь и упиваясь его звуками.
Неожиданно зазвонил телефон, и она посмотрела в кухню, но отвечать не стала. Звонок повторился, резкий и надоедливый, как гудение осы. Шагнув в дом, Ирен сняла трубку, но на том конце провода уже дали отбой. Над головой тем временем вновь прогромыхал гром. Дом, казалось, содрогнулся от этого раската. Ирен положила трубку, закрыла окна в кухне, затем в столовой и гостиной. Когда она поднялась наверх, на подоконнике в спальне уже была лужица воды. Ирен захлопнула окна, схватила в ванной полотенце и принялась вытирать воду. Внезапно она остановилась. По коже словно пробежали мурашки: волосы на голове, руках, волоски на всем ее теле, казалось, застыли по стойке «смирно». Ирен с криком бросилась на пол. Комната озарилась ослепительной белой вспышкой, а дом в буквальном смысле заходил ходуном.
— Боже милостивый! — воскликнула Ирен и втянула носом воздух. — Что-то горит!
