Из подъехавшей перед ними машины вышел Вайнер с дочерью Дарьяловой, огромной, как старинный вокзальный буфет.
— Куда мы попали, Тоня? На съемки телешоу? Посмотри, здесь все модные знаменитости.
— Отлично. Ты не теряйся. Подцепи какого-нибудь пройдоху с хорошо подвешенным языком.
— Мне кажется, здесь можно подцепить только… приключение на свою голову.
Сестры вышли из машины и в замешательстве переглянулись, не зная, что делать дальше. К ним подлетел шустрый молодой человек в сюртуке с бабочкой и, ни о чем не спрашивая, провел в холл. Там их уже поджидал Лунев. На что уж равнодушный к женской красоте, но и он не мог не отметить очаровательную индивидуальность сестер. Эффектных, привлекательных дам здесь хватало, но все они были серийного производства. Эти же выделялись штучным изготовлением и невольно притягивали к себе взгляды.
— Пойдемте, представлю вас виновнику торжества.
— По какому случаю тусовка?
— Акция протеста в поддержку бывшего московского футболиста. У него контракт с зарубежным клубом, по которому ему запрещено играть за нашу сборную. Он требует расторгнуть кабальный договор. Руководство команды противится. Собравшиеся пришли выразить ему солидарность. Одним словом, мероприятие. Для приглашенных — удобный случай гульнуть на дармовщину. Для футболиста — возможность встряхнуться, размяться от утомительного безделья, сбросить лишний жирок, накопившийся в швейцарском банке.
— И как мы должны выражать свою солидарность?
— Как вам заблагорассудится. Понадоблюсь — найдете меня за карточным столом в соседнем зале. Надумаете уехать, не попрощавшись, — в обиде не буду.
В просторном зале собралось много спортсменов, новых русских с кавказской внешностью, игривых мальчуганов и прочих завсегдатаев подобных сборищ. Гостей развлекали стриптизерши и посредственный кордебалет. Желающие могли потанцевать или уединиться за столиком. В общем, беспробудная тоска, как с перепоя или от скотского переедания.
— Тоня, нас снимают. Посмотри, с одеждой у меня все в порядке?
— В чем дело? Что тебя смущает?
— Все на нас смотрят. Платье сзади не завернулось?
— Дурочка. Мы здесь с тобой — примадонны. На кого еще смотреть? На этих мымр? — Тонька кивнула в сторону стойки бара, у которой потягивали коктейли певичка, известная сексуальной всеядностью, и двуполая телеведущая. — На что смотреть? Плоские злобные доски. Это только у Дарьяловой улыбка приклеена намертво. Наверное, не снимает ее и на ночь. А эти улыбаются лишь в телекамеры. Посмотри, сколько в них желчи и злобы.
— Тебе какое до них дело? Каждый живет как может.
— Нет, дорогуша, не каждый. Ты, например. Разве ты такой жизни заслуживаешь? Посмотри на себя в зеркало. Ты — королева. Все эти заводные куклы в подметки тебе не годятся.
Катерина смутилась и слегка покраснела. Легкий румянец еще более оттенил матовую белизну кожи и придал голубым с поволокой глазам еще больше романтической печали. Глядя на полную собственного достоинства молодую женщину, невольно вспоминались русские красавицы с полотен Тропинина, Кустодиева и Константина Васильева. Ее сестра притягивала взгляды французским шармом. Мужчины оборачивались на них.
— Тоня, мне так неловко. Все смотрят на нас.
— Пусть смотрят. Нас от этого не убудет. Ты, главное, не спеши с выбором. Осмотрись. Используй свой шанс на все сто.
Сестер вскоре окружили мужчины. Водоворот тусовки подхватил их. Они потеряли друг друга из виду и беззаботно кинулись в омут безудержного веселья.
Понаблюдав некоторое время за ними, Лунев пошел развеяться покером и попутно, если представится случай, присмотреть очередного клиента. Он был доволен. События развивались в соответствии с его планом.
Лунев считался известной личностью, хотя никто не мог сказать с полной определенностью, чем он занимается. В Козихинском переулке он владел небольшим офисом, в котором размещалась посредническая контора. Круг интересов ее деятельности был достаточно многообразен: обналичивание денег, выбивание долгов, вымогательство и многие другие неафишируемые услуги. Практически контора бралась выполнить любые пожелания клиента. Все зависело от его финансовых возможностей. Поэтому предложение Антонины явилось удачной находкой. Он выбивал деньги, не имея и половины компромата, добытого мужем этой бабенки. Достаточно было лишь информации об участии в противозаконном бизнесе. В успехе Лунев не сомневался. Единственное, в чем он пока не определился, так это с чего начинать давление на Тонькиного клиента. Это он собирался решить после первого же контакта. Все остальное было известно, в том числе и участь вдовы Кривцова.
— Геннадий Юрьевич, не желаете чашечку кофе по-турецки?
— Геннадий Юрьевич, может быть, бокал шампанского?
Нарасхват. Большой человек. А кем был? Пацан-воришка. Ничего слаще морковки не видел. Из уха текло. На ноге шесть пальцев. Девчонки за версту оббегали. Дрочил дни напролет, не вынимая рук из кармана.
— Лунев, говоришь? Залезай на верхние нары.
— За что осужден?
— Подломил с братушками продуктовую палатку.
— Чифирнешь? А может быть, карамель «Гусиные лапки»? Пацан. Что с него взять? Счастье его впереди, а нагнется — сзади.
В малолетку не угодил. Повезло. Поехал в Ивдельлаг, не в самую худшую каталажку. Пригрели воры. Возле них обтесался. Попробовал сладость власти. Идеалисты. Не раскусили тогда и поплатились по самой высокой таксе. Кум мигом разгрыз. Пообещал скостить полсрока.
«А там, на волюшке, поет соловушка. И нежной трелью — окончен путь. Отправят смелого в тюрьму закрытую, чтоб от побега смог отдохнуть».
Если повезет. А то могут отправить в деревянном бушлате. Вышел указ — создать комиссии на местах и с их подачи освобождать исправившихся. Само собой разумеется, воры под указ не попадали. За редким исключением.
— Ну что, ворики, будем копать? Все равно нам ничего не светит.
Китаец из Вологды предложил вести подкоп из промзоны в жилую под крайний барак.
— Менты на обходе щупают штырями землю в запретке. Там углубимся, чтоб не достали. Если понадобится, потолок укрепим рудстойкой. Уходить будем через промзону в выходной день. На выходе менты снимают оцепление. Неплохо бы подсуетиться насчет машины.
— Что скажете, босяки?
— По-моему, очень толково. Особенно тот момент, что подкоп пойдет из промзоны. Не будет проблем с землей. Для понта организуем рядом земляные работы и будем спуливать туда землю. Очень, очень толково.
— Твое мнений, Рябой?
— Я двумя руками «за». Эх, урки, только бы выбраться отсюда. Такие заварганю ксивы! Ни один мент не раскоцает. Жженый, брось-ка гитару.
Рябой пробежался по струнам длинными пальцами и запел приятным баритоном: «Сиреневый туман над нами проплывал. К перрону тихо поезд подходил. Тебя больную, совсем седую наш сын к вагону подводил. Так здравствуй, поседевшая любовь моя. Пусть кружится и падает снежок. На берег Дона. На листья клена. На твой заплаканный платок…»
