В темном, холодном Белом доме в среде постоянно тающей горстки депутатов и защитников демократии не могли не возникнуть и пессимистические настроения, и желание капитулировать. Возникал вопрос о прекращении работы X чрезвычайного съезда народных депутатов в связи с создавшимися невыносимыми условиями. Кто-то предлагал переизбрать руководство Верховного Совета, сместить Хасбулатова, но осажденные понимали, что они были обречены, шансов на победу не было и оставалось только одно: спасти честь и достоинство.
В первые дни осады А. Руцкой предпринимал попытки добиться поддержки от Вооруженных сил. Он послал письмо командующему Сухопутными силами генерал-полковнику В. Семенову, командующему ВМФ адмиралу Ф. Н. Громову, командующему ВВС генерал-полковнику П. С. Дейнекину, командующему воздушно-десантными войсками генерал-полковнику Е. Н. Подколзину. Главная мысль была сформулирована в последнем абзаце посланий, где говорилось: "В этот тревожный час я обращаюсь к вам: не оставайтесь в стороне от происходящего. Этого не простят нам наши дети и внуки. Армия не может быть вне политики в момент, когда разрушается государство и над обществом нависает тень новой диктатуры. Призываю вас занять активную позицию, достойную офицерской чести и присяги". Опасаясь, что его коллеги могут опередить его в скорости доклада об этом письме, каждый из адресатов клятвенно заверил министра, что он либо сжег, либо выбросил в урну это послание. По распоряжению Ельцина во всех кабинетах Минобороны и Генштаба были отключены телефонные аппараты правительственной связи, чтобы не дать возможности высокопоставленным генералам получать информацию со стороны или вести переговоры между собой. Пользоваться обычной связью для сколько-нибудь деликатных разговоров в России никто не решался.
Руцкой и Хасбулатов продолжали по разным каналам звать армию на помощь. Армия вздыхала, сочувствовала, но продолжала сидеть в своих гарнизонах, штабах, кабинетах.
Обстановка в провинции, в субъектах Федерации, характеризовалась глубоким расколом. Главы администраций в основной массе поддержали президента, так как были им и назначены. Те, кто был избран голосованием населения и позволил себе поддержать парламент, освобождены от своих постов указами Б. Ельцина. Советы же всех уровней в большинстве случаев поддержали парламент. В Москву съехались представители большинства регионов, они собрались в здании Конституционного суда и сформировали так называемый "Совет субъектов Федерации", который склонялся к противостоянию Б. Ельцину. Находившийся в то время в США народный депутат Г. Старовойтова во всеуслышание заявляла, что российская провинция всегда безропотно последует за примером столицы, и призывала с присущей ей проломной напористостью к силовому подавлению "заговорщиков и мятежников". В постоянных дебатах в коридорах и залах Конституционного суда родился тогда так называемый "нулевой вариант", по которому стороны должны были отказаться от всех предпринятых ими шагов после 20 сентября, дезавуировать все свои решения и постановления, вернуться к исходному положению и продолжить политические поиски выхода из кризиса. Б. Ельцин и слышать не захотел об этом "нулевом варианте". Тогда родился еще один проект, который тоже иногда, называют "нулевым вариантом", он предусматривал одновременную отставку как президента страны, так и всех народных депутатов, после чего в стране должны были быть проведены одновременные выборы нового состава парламента и нового главы государства.
Все эти поиски не учитывали главного: характера Б. Ельцина, который ни при каких обстоятельствах не собирался расставаться с властью, тем более что он видел, как слабеют позиции Верховного Совета, убеждался с каждым днем, что страна находится в состоянии прострации, народ апатичен. Он только удовлетворенно крякнул, когда ему доложили, что призыв Федерации независимых профсоюзов к всеобщей политической забастовке в поддержку парламента не был поддержан большинством рабочих коллективов, в связи с чем ее руководитель Игорь Клочков был вынужден подать в отставку, а новое, уже проельцинское руководство высказалось без обиняков за разгон Верховного Совета и съезда народных депутатов.
Надо ли говорить, что политические руководители ведущих стран Запада, в первую очередь Клинтон, Коль, Мейджор, Миттеран все время безоговорочно поддерживали российского президента, хотя не могли не видеть творимого им насилия над Конституцией и парламентом. Невозможно упрекнуть их в этом, ибо политика никогда не руководствовалась некими абстрактными категориями права и морали. Западные лидеры исходили из узкопрактических интересов, которые диктовали им соображения собственной государственной выгоды. И тогда, и в прошлом они поддерживали и поддерживают те силы, которые работают на ослабление и развал Российского государства. В Белом доме дневали и ночевали десятки корреспондентов западных газет, в их обличье шныряли кадровые разведчики. Все они были вооружены сотовыми телефонами, видео- и аудиоаппаратурой, их переговоры не заглушались радиопомехами, так что на Западе были прекрасно осведомлены об обстановке и настроениях в Белом доме. Руководители Верховного Совета надеялись, что правда, переданная из здания парламента, поможет вызвать волну сочувствия среди мировой общественности, но, увы, информация носила односторонне направленный характер. Она готовила западного обывателя к кровавой развязке.
В обстановке напряженного ожидания вспышки насилия, последствия которой могли оказаться непредсказуемыми. Русская Православная Церковь взяла на себя высокогуманную задачу - попытаться избежать кровопролития и посадить конфликтующие стороны за стол переговоров. Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II 21 сентября 1993 г. находился в зарубежной поездке на Аляске, куда он прибыл по приглашению Автокефальной Православной Церкви Америки. Тревожные новости из Москвы заставили Патриарха сократить намеченные сроки поездки. В аэропорту Сан-Франциско Алексий II сделал заявление, призвав все ветви власти, армию, правоохранительные учреждения и всех россиян воздержаться от любых действий, могущих привести к кровопролитию и толкнуть к гражданской войне. 28 сентября он вернулся в Москву и практически сразу предложил свое посредничество в урегулировании конфликта.
Вскоре Церковь начала консультации с политическими силами. 29 сентября Патриарх принял Ю. Лужкова, представлявшего президентскую сторону, затем его посетила группа народных депутатов и представителей общественности, чуть позже - председатель Конституционного суда Валерий Зорькин. На другой день Патриарх вместе с митрополитом Ювеналием и митрополитом Кириллом посетили президента Б. Ельцина в Кремле. В результате всех проведенных консультаций противоборствующие стороны согласились вступить в переговоры при посредничестве Русской Православной Церкви.
Сами переговоры начались 1 октября 1993 г. в Свято-Даниловом монастыре. Правительственная сторона была представлена С. Филатовым (глава администрации президента), О. Сосковцом (первый вице-премьер правительства России) и Ю. Лужковым (мэр Москвы). Парламент выделил для переговоров В. Абдулатипова (председателя Совета Национальностей Верховного Совета) и В. Соколова (Председателя Совета Союза Верховного Совета). От Конституционного суда в переговорах принимал участие судья В. Олейник. На участие в переговорах В. Зорькина, председателя Конституционного суда, не дал согласия Б. Ельцин, не простивший ему квалификации указа No 1400 как антиконституционного. Начало переговоров не предвещало ничего тревожного. Парламентская сторона сразу же изъявила готовность складировать все имеющееся в Белом доме оружие в опечатанных помещениях под охраной представителей двух сторон. Отпадал, казалось, самый острый раздражитель, исключалась сама возможность какой-либо опасности применения оружия со стороны осажденных. Другая сторона согласилась включить электроснабжение, подать тепло и открыть необходимое число телефонных линий. Казалось бы, первый шаг сделан и нужно только идти в выбранном направлении. Но не тут-то было. Уже на первом заседании Сергей Филатов заявил, что необходимо изъятие всего оружия из Белого Дома, а в числе оружия, якобы имеющегося там, он назвал пулеметы, гранатометы и даже ракеты с дальностью стрельбы до шести километров (правда, оговорился, что это непроверенные данные). Ему вторил Ю. Лужков, заявивший: "Нам известно, что там сосредоточено громадное количество оружия, которое в десятки, сотни (?!) раз превышает необходимость и достаточность средств вооружения для осуществления мер безопасности и обороны Белого дома". О людях, находившихся внутри осадного кольца, Ю. Лужков отозвался как о "ненормальных, агрессивных провокаторах". Собственно этими словами определялась и вся последующая линия поведения правительственной стороны на переговорах (все цитаты взяты из стенографического отчета о переговорах, опубликованного в книге "Тишайшие переговоры", изд. Магистериум, Москва, 1993 г.). На замечание Патриарха о том, что разоруженческий процесс должен захватить не только людей в Белом доме, но и вокруг него, Ю. Лужков разразился эмоциональной, но абсолютно лживой тирадой: "Ваше Святейшество, я православный и могу поклясться Вам, что святая правда - не только в каких-то разговорах, обсуждениях, в системе аппарата президента или правительства, или в мэрии, или в ГУВД, или в министерстве внутренних дел, даже в мыслях не было того, чтобы осуществлять какой-то штурм, какое-то нападение на Белый дом. Никогда никаких ни мыслей, ни переговоров, ни договоренностей, ни разработок по нападению на Белый дом не существовало. Я клянусь Вам в этом. И все то, что сейчас нагнетается - это или провокация, или проявление просто уже болезненного, возбужденного мышления". Любой читатель без труда может составить свое собственное мнение об этом утверждении московского мэра. Буквально в эти же часы Б. Ельцин приехал к войскам, стоявшим в оцеплении вокруг Белого дома, встретился с омоновцами, благословил их на дальнейшие действия.
