— Я никогда не был высокого мнения о лягушатниках. Признайся, он обманул тебя?
Рени ничего не ответила, она сидела, уставившись на поверхность стола, и выглядела бесконечно несчастной. В Барри вдруг пробудилось благородство, он почувствовал себя рыцарем, решив, что француз поступил с ней по-скотски. Готовясь к встрече с Рени, он говорил себе, что простит ей все и будет опять с ней, если она смирит свою гордыню, но сейчас он неожиданно испытал прилив нежности, и вся его самоуверенность исчезла.
— Что бы ни случилось между вами, меня это не касается, — сказал он. — Давай все забудем. Давай начнем сначала.
Рени вздрогнула и подняла глаза. Она не ожидала такого великодушия с его стороны, хотя и предполагала, что он захочет помириться с ней. Она смотрела на него — все то же честное лицо, светлые волосы, ярко-голубые глаза — такие непохожие на… Слава Богу, что он непохож на… Он никогда не будет напоминать ей Леона. Охваченная сомнениями, она сказала:
— Барри, дорогой, хорошо, что ты приехал, но я не могу тебе ничего обещать. Я не знаю, что со мной будет, когда я приеду домой, — у меня так много всего произошло. Я… я уже не та, которую ты знал.
— Да нет, в глубине души ты все та же, — весело сказал Барри, уверенный в том, что, когда она вернется в Англию, она опять станет прежней Рени, той, к которой он привык. — Просто у тебя была полоса невезения, вот и все. Когда ты вновь окажешься в Вудлее, все происшедшее покажется тебе дурным сном.
Да, это был сон, но не такой уж и дурной. Она слабо улыбнулась.
— Жаль, что ты мне не брат, — вдруг сказала она.
— Не брат, и не хочу быть им, — резко ответил он, обиженный тем, что она не дала ему прямого ответа. Он снова посмотрел на ее руку. — Что случилось с моим кольцом?
Рени вспыхнула и прикрыл а левую руку другой рукой. Воспоминание о том вечере в Фонтенбло больно кольнуло ее.
— Я… потеряла его.
Барри неодобрительно фыркнул:
— Ты очень беспечна. Оно стоит денег.
Она снова улыбнулась — Барри был в своем репертуаре.
— На меня тогда нашло какое-то затмение, — заговорила было Рени, но тут же улыбка сошла с ее лица, сменившись испугом. Она неожиданно вспомнила, что так и не вернула Леону его еще более дорогое кольцо, так как в предотъездной спешке напрочь забыла о нем. Сейчас Рени даже не могла точно сказать, где оно лежит. Она смутно помнила, что вроде бы клала его в карман своего большого чемодана, чтобы не потерять. Чемодан ждет ее в пансионе.
— И как я могла так ужасно оплошать? — в отчаянии прошептала она.
Барри истолковал ее уныние по-своему и решил проявить великодушие.
— Забудь о нем, — добродушно сказал он. — Теперь, Рин, с тобой все будет в порядке, потому что с сегодняшнего дня я буду заботиться о тебе. Похоже, что ты сама плохо с этим справляешься!
Ну что ж, она ничего не может поделать с кольцом Леона, пока не вернется в Париж. Между тем, мысль о том, что после всех этих ударов судьбы о ней будет кто-то заботиться, порадовала ее.
— Ты хороший парень, Барри, — сказала она ему, — и ты всегда был таким. За мной, действительно, нужно присматривать. Кажется, я здорово запуталась.
— Так и происходит со всеми девушками, — важно заметил Барри. — Только обычно они в этом не признаются.
Появление Барри привело в восторг Джанин, она решила, что таким образом все проблемы Рени решаются. Она рассудила, что раз уж они когда-то были обручены, то им удастся преодолеть все разногласия, какими бы они ни были, и Рени забудет о своей нелепой любви к Себастьену. Ее родителям тоже понравился Барри, а они понравились ему, и Барри порадовался про себя, что у Рени появились такие солидные, здравомыслящие друзья. Рени понимала, чего от нее ждут ее друзья, но сомневалась, смогут ли они с Барри вернуться к тому, что было между ними до ее отъезда в Париж. Они с Барри всегда были добрыми друзьями, и ее сейчас тронула его готовность все забыть и простить. Она не верила, что сможет когда-нибудь вновь полюбить, но Барри и не требовал от нее того страстного чувства, которое она испытывала к Леону. Зато, благодаря ему, у нее будут дети и свой дом, и жизнь не будет казаться такой пустой.
Синклеры твердили, что раз уж Барри добрался до Швейцарии, то прежде чем уехать, он должен посмотреть эту страну, и он не возражал против того, чтобы положиться в этом на них и пробыть здесь до конца отпуска Рени. Джанин, которая спокойно могла путешествовать все то время, пока салон будет закрыт, собиралась поехать с родителями дальше и звала с собой Рени, но та отказалась. Рени решила, что должна поехать домой, да и у Барри это не вызывало сомнений. А пока они жили здесь, в Люцерне, у них было множество экскурсий, в которых участвовал и Барри.
Они побывали на вершинах Риджи и Пилата, поднявшись туда на фуникулере, хотя Барри и предлагал вскарабкаться пешком. Переплыв на моторной лодке озеро Трех ущелий, они целый день провели на горе Святого Готхарда, где так хорошо знакомый им тихий Реус показал свой настоящий нрав, когда они с Моста дьявола смотрели на бурные пенящиеся потоки, совсем не похожие на ту спокойную речку, что омывала набережные Люцерна: здесь она с грохотом и множеством брызг низвергалась в глубокое ущелье. Они дважды путешествовали через сосновый лес до отеля «Санниберг», откуда открывался восхитительный вид на раскинувшееся внизу озеро и его притоки.
— Цвета потрясающие, прямо как на картинке! — отметил Барри.
— Это похоже на волшебную страну, — Рени была настроена более поэтически.
Постепенно она заново привыкала к Барри. Он никогда не показывал своих чувств, да она и не ждала от него никаких проявлений любви. Он относился к ней как брат, и ее это всегда устраивало. Но сейчас, когда бархатные сумерки спускались на горы, и под серебристым фейерверком звезд стелился по лугам дурманящий запах роз, когда все вокруг было напоено поэзией, она вдруг с тоской подумала о том, что все было бы совсем по-другому, если бы в этот момент рядом с ней был мужчина, которого она любит. В такие минуты Барри чувствовал, что она погружается в столь ненавистные ему воспоминания, но ему хватало благоразумия оставаться спокойным — он уверял себя, что все будет хорошо, когда она вновь окажется дома.
Они договорились, что полетят в Париж из ближайшего же аэропорта. Рени заберет свои вещи, и оттуда они сначала поездом, а потом паромом доберутся до Англии; они рассчитывали, что на дорогу у них уйдет не больше одного дня. Синклеры расставались с ними очень неохотно, продолжая уговаривать их побыть здесь еще немного. Но Барри был по горло сыт горами, и ему нужно было возвращаться на работу.
Рени возвращалась в Париж совершенно обновленной.
Пусть сердце еще болело, а чувство утраты не отпускало ее, но она смирилась. Она решила смотреть вперед, а не оглядываться назад, решила думать об их общем с Барри будущем. Когда они прибыли в Париж, Барри решил, что не поедет с Рени, а воспользуется случаем и осмотрит город, так как вряд ли ему когда-нибудь еще раз удастся побывать здесь. Рени рассталась с ним на площади Согласия, условившись встретиться на Северном вокзале, чтобы сесть в поезд на Булонь.
