— Похоже, сейчас она думает иначе. — Рени полностью забыла о том, что когда-то считала, будто Леон неравнодушен к ее сопернице.
— Слишком поздно. Я не хочу больше терпеть ее подлости и вымогательства. Я никогда не возьму ее на работу. — Заметив, что Рени жалеет Туанет, он добавил: — Не надо жалеть ее. Есть масса салонов, где ее примут с радостью.
Леон серьезно смотрел на нее; Рени все еще не до конца верила ему и перевела взгляд на фотографию, висевшую над каминной полкой.
— Но у тебя стоит ее фотография.
Он вслед за ней перевел взгляд на Антуанетту в свадебном наряде.
— Mon Dieu, я совсем забыл, что это она! Рени, любовь моя, я храню эту фотографию только из-за платья. Оно было лучшим из всего того, что я сделал. Ему присуждена первая премия на параде моды в Венеции. Но у нас есть чем заменить ее.
Он взял фотографию и повернул ее к стене, затем ушел куда-то, — как предположила Рени, в спальню — и вернулся с другой, в рамке.
— А эта мне дорога не из-за платья, а из-за человека, — сказал он, устанавливая цветное фото на то место, откуда раньше смотрело лицо Антуанетты. У Рени вырвался изумленный вздох — это была она в том самом парчовом вечернем платье, в котором блистала в зале «Эрмитажа».
— Наш друг Билл Симмонс сделал тогда несколько снимков, — пояснил Леон. — Я попросил его увеличить этот для меня. Много ночей я разговаривал с этим портретом. Я говорил ему все то, что не решался сказать тебе.
— И лишь понапрасну тратил время, — лукаво сказала Рени.
— Это печально, — согласился он. — Но зато сейчас мне не нужно подыскивать слова, чтобы выразить свои чувства.
Он двинулся к ней, но она отступила.
— Я буду и дальше работать у тебя? — спросила она.
— Вот уж нет!
— Но как ты обойдешься без меня и Антуанетты? Ведь тебе нужна модель?
Он неопределенно махнул рукой.
— Какое это имеет значение, с кем у меня будет нечто, гораздо более важное, — жена, которую я обожаю.
Он обнял ее, и в тишине этой комнаты, под тихий плеск Сены за окном, Рени познала упоительный восторг вернувшейся любви.
