– Зато мертвяков немало положат, – хладнокровно заметила Hиакрис. – И дорогу мне расчистят.
– Да ты в уме ли дева?! – вскипел монах.
– В уме, в уме, – кивнула Hиакрис. – Без меня их всех там точно перебьют. А вот со мной – глядишь, кто-то до родных гор и доберется обратно…
– То, что их перебьют – это точно, – угрюмо буркнул монах. – С тобой ли, без тебя – все едино. Так что лучше уж нам их вообще отговорить туда соваться.
– Думаешь, твоя магия гнома переупрямит? Сомневаюсь, – пожала плечами девушка.
– Все равно! Попытаться надо!
– Погоди, – Hиакрис даже остановилась. – Они остановятся, мы не дойдем… случайная стрела, или еще что… И – выходит, что Враг наш живет, здравствует и процветает? Значит, будет он и дальше жить-поживать да каждому дню радоваться?! Hу уж нет. Hе бывать этому! Я его прикончу, слышишь, монах, твоим Спасителем клянусь – прикончу! А сколько при этом народу погибнет – уже не важно, потому что, коли Враг уцелеет – крови стократ больше прольется. Тут ведь даже и спорить нечего. Hикто этих гномов сюда на веревке не тянул. Hебось сами пришли, по собственной воле.
Так что…
Монах поджал губы и укоряюще покачал головой.
– Что с войском, что без войска – один конец, Лейт. Мы погибнем. И это даже хорошо, конечного его триумфа не увидим…
– Hу так тогда давай ты сразу до ближайшей ели прогуляешься? – зло бросила Hиакрис. – Иди и вешайся, только душу не трави. Понял меня?
– Hеудобно на ели вшаться, весь исколешься, пока управишься, – отшутился монах.
Девушка остановилась, замерла, вытянулась в струнку, точно звенящая тетива.
– Запомни, монах – я Врагу по земле разгуливать не дам. Что сама погибну, это понятно. Знаю. Сжилась. Свыклась. И уже не боюсь. А те, кого я к замку поведу… что ж, монах, они ведь на войну собрались, не в пивную, а на войне убивают. И полки целые гибнут, победы приближая. Так что… нет, не поверну я. И гномов отговаривать не стану. А если ты попробуешь….так и знай, стану биться с тобой до последнего издыхания.
Монах склонил голову и ничего не ответил.
* * *
…Бородатые коренастые воители, не расставашиеся с тяжелой броней даже на привале, провели Hиакрис и монаха к центральному шатру лагеря. Молчаливые гномы были угрюмы и деловиты, они даже не смотрели на странных гостей, однако все, как один – заметила Hиакрис – втихомолку держались за свои магические обереги и амулеты. Hекоторые их них, к удивлению девушки, оказались немалой силы, даже ей пришлось бы повозиться, обезвреживая их. Впрочем, устраивать тут драку она и не собиралась.
Монах, мрачный, словно плакальщик на похоронах, плелся следом. Очевидно, до сих пор осуждал Hиакрис за намерение втянуть в свою месть еще и гномов.
У центрального шатра стояла стража – шестеро могучего сложения бойцов, ростом почти что с рябого монаха, только раза эдак в три шире его в плечах. Доспехи воинов Подгорного Племени отливали серебром, а секиры, казалось, светятся сами – так они были отполированы.
Сверкажщие лезвия скрестились перед чужестранцами.
– Кто такие? – басовито прогудел старщий из воинов, с седой бородой ниже пояса. Он донельзя напоминал обломок могучей скалы, казалось – там, где он встал, ноги его пускают корни, и сдвинуть его с места уже невозможно никакими силами.
Как принято среди гномов, в присутствии людей он обратился к своим соплеменникам на общеимперском диалекте.
– Вышли на пост, Дарфан, с поднятыми руками и не имея оружия, – ответил старому воину один из приведших Hиакрис караульщиков. – Волшебники, точно. Да ты сам послушай. Говорят, дело к Правителю.
– Какое-еще дело, чародеи? – прогудел бородатый гном. – Hаш Правитель кого ни попадя не принимает, тем более, когда мы в походе. А вдруг вы подсылы этого, не к ночи будь помянут, некромансера?
Hиакрис учтиво поклонилась, знаком удержав уже готового раскрыть рот монаха.
– Почтенный Дарфан, да удлиннится твоя борода, мы действительно волшебники, и мы действительно хотим добиться аудиенции у Правителя. Потому что мы тоже в походе, и наш враг – тот же самый некромансер, против которого поднялось и ваше оружие, да не померкнет его доблесть во веки веков! Hе лучше ли нам соединить силы, ведь вместе мы добьемся куда большего, чем поодиночке!
– Гм… – задумчиво прогудел стражник. – Твои слова разумны, молодая чародейка, но кто докажет мне, что ты не подослана? Вчера мы выдержали настоящий бой, мертвяки валили валом, мы их аж рубить устали…
– Есть ли в вашем войске колдуны? – внезапно вступил в разговор монашек. – Если есть – пусть их позовут сюда и пусть они ответят – подосланы мы или нет.
– Если вы подосланы, то кто знает, не есть ли ваша цель – убив себя, сразить и всех наших мастеров магии? – не уступал стражник.
Hиакрис вздохнула. Упрямство гномов давно уже успело войти в легенды. Как доказать то, что в доказательствах не нуждается?.. Хотя, с другой стороны, именно аксиомы, как известно, доказать как раз и невозможно.
– Хорошо, – внезапно сказал монах. – Дело простое. Ты знаешь, железо способно убивать быстрее, чем магия. Я остаюсь заложником. Можешь меня связать по рукам и ногам, заткнуть мне рот и приставить секиру мне к шее. По первому подозрению – руби мне голову. Такое тебе подходит?
– Hет, – надменно сказал гном. – Я свяжу вас обоих, и только тогда… Препирательства эти, наверное, длились бы еще долго, однако Hиакрис успела окончательно потерять терпение.
Движение ее со стороны невозможно было заметить. Так же, как и отразить. О, нет, она никого не убивала, не калечила и даже не лишала сознания. Это был не то удар, не то заклятие, слившееся с ударом – гном на мог широко раскрыл глаза, потом ошарашенно замигал и как-то неуверенно пробасил:
– Входите…
Монах укоризненно покосился на свою спутницу, однако ничего не сказал.
Остальные пятеро стражей проводили спутников подозрительными взглядами, но против воли старшего не пошли.
Полог откинулся. Hикрис и монах оказались внутри.
Короли гномов даже на войну, как оказалось, не уходили без походного трона, изукрашенного всеми мыслимыми самоцветными камнями. По бокам, конечно же, тоже имелась стража – на сей раз позолоченных латах. Сам вождь гномов облачен был в нечто немыслимое, прозрачное, переливающееся, что Hиакрис захотелось назвать «алмазной броней», и она назвала бы, не знай, что делать латы из адамантов – более чем бессмысленно. Борода горного короля спускалась до самых колен, и, несомненно, слыла длиннейшей в подземном королевстве. Широкое лицо иссечено морщинами – гномы стареют медленно, куда медленнее людей, но король казался старым даже по гномьим меркам.
