Повернувшись к Регане, Лахлан широко улыбнулся. Голова у него слегка кружилась. То ли от выпитого виски, то ли от близости Реганы.
— Почему вы так на меня смотрите? — спросила Регана.
— Как именно? — Лахлан не сводил глаз с ее глубокого декольте.
— Разглядываете меня, будто я произведение искусства.
— Сегодня, дорогая, ты — мое самое любимое произведение. Я говорил тебе, что в этом платье ты просто красавица? — Лахлан взял ее за плечи и почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу.
— Нет. — Регана улыбнулась, ямочка заиграла на ее щеке.
— Значит, самое время сказать это.
— Улыбаетесь, делаете комплименты, — она подняла брови, — это совсем на вас не похоже.
Лахлан взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
— Ты подарила мне вечер, который я никогда не забуду. Я уже не помню, когда был так счастлив. Благодарю.
— Мне тоже было очень приятно. — Улыбка не сходила с ее лица. — Но вы сказали, что хотите потребовать с меня какой-то должок.
— Запомни на будущее, такой красавице не следует спрашивать у мужчины, чего он от нее хочет. Но раз уж ты спросила, то я хочу песню. — Лахлан смотрел, как рыжевато-коричневые тени от огня играют на ее округлых формах, придавая коже янтарный оттенок.
— Песню? — Регана посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.
— Да. — Именно песню, думал Лахлан, и только для него. Никто никогда не пел для него одного.
«Ты прекрасно знаешь, что из этого может получиться».
Чертовы стены опять заговорили. Разумеется, он знал. Чертовски хорошо знал. И все-таки хотел услышать песню. Разве это так много? Всего одну песню за жизнь, проведенную взаперти в этом замке. Одну чертову песню!
— Что бы вы хотели услышать? — Регана затаила дыхание, когда он теребил пальцами ее локон.
— Что угодно. — Он видел свое отражение в ее чистых голубых глазах, он тонул в них. — Просто спой для меня. — Лахлан не узнал собственного голоса, полного страсти и желания.
Регана села за фортепьяно и приготовилась играть. Лахлан стоял рядом, когда она начала первый куплет «Мэри Моррисон».
Ее нежный голос тронул Лахлана до глубины души. Он пробежал пальцами по рукаву ее платья, коснулся обнаженных плеч. Пальцы словно обожгло, рука скользнула к ее шее. Он гладил ее волосы, шпильки упали на скамейку рядом. Светлые локоны рассыпались по спине.
Регана замолчала.
— Не останавливайся.
Она снова запела, голос слегка дрожал. Лахлан прикоснулся губами к ее обнаженным плечам, все ниже опуская рукава.
Регана снова умолкла.
— Я не знаю…
— Продолжай, пожалуйста. — Лахлан чувствовал, как участилось ее дыхание, напряглась спина.
Она снова заиграла и запела, хотя пальцы не слушались. Лахлан поцеловал ее шею, спустив рукава до локтей. Регана судорожно дышала, грудь ее вздымалась.
Лахлан легонько укусил мочку ее уха, наслаждаясь исходившим от нее ароматом сирени, трав и ее собственным запахом. Он добрался до ее груди и стал ее ласкать.
Регана умолкла.
— Не останавливайся, — потребовал Лахлан, держа в ладонях упругие груди. Регана не успела понять, что он собирается делать, когда Лахлан повернул ее к себе лицом.
— Лахлан… — пробормотала Регана, глаза ее горели желанием.
— Пой, не останавливайся.
Регана снова запела. Несколькими умелыми движениями Лахлан развязал ее корсет.
— Это больше чем-просто песня, — сказала Регана.
— Но эту песню я буду помнить до конца дней своих. — Он притронулся губами к ее груди, нежно водя языком вокруг упругого соска прямо через тоненькую рубашку. — Пой же, дорогая.
Тело Реганы вздрогнуло, когда она начала третий куплет. Она обвила руками его шею и погрузила пальцы в густые волосы.
Лахлан стянул с нее платье, и оно упало к ее ногам.
— Ты просто красавица. — Лахлан потянулся к корсету.
— Лахлан…
— Все хорошо, — произнес он.
Регана осталась в одних чулках и туфлях. Лахлан смотрел на ее золотые волосы, полные груди с острыми сосками, тонкую талию, едва сдерживая желание.
Щеки Реганы зарделись, и она рукой закрыла грудь.
— Позволь полюбоваться тобой. — Лахлан осторожно убрал ее руку с груди. — Ты такая красивая!
Лахлан опустил ее на ковер. Регана не сопротивлялась. Он быстро разделся.
Когда на Лахлане остались одни штаны, он поймал на себе взгляд Реганы. Она с любопытством рассматривала его.
— Ты такой необычный, — с восхищением сказала она.
— Я просто мужчина, — ответил он, продолжая раздеваться.
Глаза Реганы округлились.
— Я, конечно, знаю анатомию мужчин, но… такой большой…
— Шотландская кровь, что поделаешь. — Он улыбнулся и склонился над ней.
В тот момент, когда их обнаженные тела соприкоснулись, улыбка исчезла с его лица и он застонал, предчувствуя, какое наслаждение принесет ему эта прекрасная девушка.
«Она девственница», — донесся до Лахлана голос замка.
Он обнял девушку и, запечатлев поцелуй на ее губах, увел в мир любви и наслаждения.
Поцеловав Регану в лоб, Лахлан заметил на ее глазах слезы.
— Что с тобой?
— Я никогда не думала, что так будет. Мне казалось, что мы с тобой одно целое и я могу доверить тебе всю свою жизнь.
— Можешь, даже не сомневайся, — ответил Лахлан.
— Я хочу рассказать тебе что-то очень-очень важное. Поклянись, что никому не скажешь.
— Я сохраню твой секрет. — Лахлан посмотрел в ее искренние глаза и увидел те чувства, каких явно был недостоин.
— В ту ночь, когда мы встретились, я искала Авалон.
— И ты веришь, что кромлех поможет тебе найти его?
— Да. Одна песня привела нас к этому месту. Я уверена, что там спрятан ключ, который может привести нас к Авалону. Все это я делаю ради отца — ты же видел, каким счастливым он был сегодня.
— Я рад, что ты рассказала мне. — Лахлан поцеловал ее глаза.
— Ему наверняка станет лучше, если мы найдем Авалон. — Регана прильнула к его груди.
— Ты в этом уверена?
— Конечно. Я потеряла маму. Отец каким-то образом выжил, и я знаю, что он поправится.
Лахлан мог быть откровенным с ней, сказать, что очень опасно ходить к этому месту, но не хотел разбивать ее сердце. Ведь она искренне верит, что это поможет отцу.
Регана привстала и увидела шрам на бедре Лахлана, идущий до самого колена.
