— Я знаю, что Виктор по ночам сидит у вас, — решительно отрезала аббатиса. — Могу я узнать, почему?
Она хотела рассказать правду, но тогда аббатиса могла немедленно проверить Виктора и он бы совсем замкнулся.
— Виктора мучают ужасные кошмары, — быстро ответила она.
Аббатиса взглянула на нее задумчиво.
— Если его не увести, — продолжила послушница, — он перебудит всех остальных своими криками.
— Что за кошмары?
— Я не знаю, сестра Милгита. Он не хочет ничего об этом рассказывать.
Сестре Марте показалось, что это прозвучало убедительно. Она почувствовала, как ей стало спокойнее, особенно когда она увидела, что взгляд аббатисы перестал быть осуждающим.
— Я беспокоюсь, — сказала сестра Милгита.
— Думаю, в этом нет необходимости. Виктор…
— Не о Викторе, сестра Марта. О вас.
Этого она не ожидала. Она удивленно подняла на аббатису глаза.
— В последнее время вы очень бледны.
— Я… — начала было она, но аббатиса тут же ее перебила.
— Возможно, вам стоит на некоторое время отказаться от ночных дежурств. И читать Библию по два часа в день тоже кажется мне утомительным. Сестра Ноэль возьмет на себя это ваше послушание.
Это был предлог! Она чувствовала, что это просто предлог. Сестра Милгита хотела отлучить ее от Виктора. Вот что она задумала!
— Я… Я хорошо себя чувствую, — сказала она дрожащим голосом. — Со мной все в порядке.
— Я думаю, так будет лучше. Тогда вы полностью сможете сконцентрироваться на других ваших обязанностях.
Она чувствовала, что ее загнали в угол. Она знала, что возражать бесполезно. У нее не было другого выбора.
— Виктор умеет читать, — робко сказала она.
Она всегда думала, что произнесет эти слова с заслуженной гордостью, но сейчас чувствовала себя так, будто сознавалась в дурном поступке.
— Виктор умеет что?
— Он умеет читать. Я научила его читать, сестра Милгита.
Ее голос звучал совсем тихо. То, что казалось ее заслугой, оказалось проступком.
— Сестра Марта, вы соображаете, что вы говорите? Мальчику нет и четырех!
Она на минуту замолчала. А потом подчеркнуто добавила:
— И он дебил.
Сестра Марта покачала головой:
— Он не дебил. Он, правда, не…
— Об этом не вам судить, сестра!
Аббатиса вздернула подбородок и развернулась, но тут сестра Марта вдруг воскликнула:
— Пусть Виктор это докажет!
Аббатиса не ответила, но и не ушла.
— Он может это доказать, — сказала сестра Марта, в этот раз с мольбой в голосе.
— Тогда ему придется сделать это немедленно! И мы сразу все выясним, не так ли, сестра Марта?
— Не немедленно. Нет…
Все оказалось еще ужаснее, чем она могла себе представить. Сестра Милгита не дала ему ни единого шанса. Они с сестрами столпились вокруг него впятером, как будто собирались запихнуть пациента в смирительную рубашку. Конечно, он испугался.
Ей пришлось встать у него за спиной, и она смогла заглянуть ему в лицо, только когда сестра Милгита отступила на шаг в сторону. Аббатиса показала на нее и сказала:
— Виктор, сестра Марта утверждает, что ты уже умеешь читать. Не могли бы мы это услышать?
У сестры Марты даже хватило смелости перебить аббатису. Она достала из рукава листок бумаги со стишком, который он прочитал прошлой ночью. С первого раза. И без единой ошибки.
— Сестра Милгита, вот…
Сестра Милгита одной рукой отмахнулась от нее, а другой взяла у сестры Ноэль Библию. Она раскрыла ее на первой попавшейся странице и сунула под нос Виктору.
— Ну-ка, читай, — сказала она.
«Это твой шанс, Виктор», — успела подумать сестра Марта. Она знала, что он это может. Хотя бы одно предложение.
Но Виктор молчал.
И сказал царь: «Подайте мне меч». И принесли меч к царю. И сказал царь: «Рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой».
Вот что там было написано. Черным по белому. Его взгляд упал на эти строчки, и у мальчика так перехватило дыхание, что он не смог произнести ни слова.
* * *
— И мы сможем увидеть, что этот ребенок от нас обеих? — спросила одна из женщин.
Доктор смазал ее живот прозрачным гелем и собирался провести первый ультразвук. Он покачал головой.
— Не сейчас.
— Я имела в виду потом, когда он родится.
— Это точно будет девочка, — ответил он. — Пол определяется хромосомами. Женщины имеют тип хромосом XX, и поэтому…
— Но сможем ли мы увидеть это и по каким-то другим признакам? — перебила она его.
Однажды он уже дал им подробное объяснение по поводу пола будущего ребенка и сейчас начал все заново, будто сам не знал, что повторяется. Она и тогда поняла не слишком много, но запомнила: рождение девочки все-таки не дает полной гарантии, что она будет от них двоих. Эта неуверенность продолжала грызть ее, хоть доктор и показывал фотографии слияния ядер и деления яйцеклетки сначала на две, потом на четыре, потом на восемь и в конце концов — на шестнадцать клеток. В ее глазах это больше походило на мыльные пузыри, плывущие по воде. И ничто не убеждало в том, что этот ребенок будет от них обеих. Подруга сказала, что она слишком недоверчива, рассмеялась и спросила, неужели она ожидала, что на яйцеклетке окажется ее фамилия.
— Всё будет, как у обычного ребенка, — сказал доктор, включая монитор. — Она будет больше похожа на одну из вас, чем на другую. А возможно, даже на кого-то из бабушек или дедушек.
Этот ответ снова не удовлетворил ее. Ее продолжало преследовать чувство, что у нее в животе находится что-то странное и чужое.
Когда доктор прижал к животу холодный датчик, она сжала руку своей девушки. Хотя доктор сказал, что на этом ультразвуке будет видно пока немного, она все равно надеялась, что так или иначе, но у нее появится больше уверенности.
Доктор молча двигал датчик по животу. На мониторе появлялись белые, серые и черные пятна, но никакой структуры. Казалось, будто слабый луч карманного фонарика шарит по грубым стенам каменной пещеры.
Женщина перевела взгляд с монитора на свой голый живот. Он еще не увеличился. Ее даже ни разу пока не затошнило. Может, она и не беременна.
— Вот здесь, — сказал доктор.
Она вздрогнула и стала снова смотреть на монитор.
— Я ничего не вижу, — сказала она.
— Вот, — сказал он и показал пальцем в середину экрана. — Вот эта согнутая белая палочка. Это позвоночник.
