Буров стащил Володю с лестницы, которая разгоралась все больше — огонь со змеиным шипением перебросился на перила и заскакал по ним вверх и вниз. Опер поволок Володю по коридору к дежурке. Брошенное им фойе полыхало полностью. Огонь был уже на пороге дежурки.
— Ах ты б… дь! — не выдержал и ахнул Штекер, когда луч подствольного фонаря уперся в чьи-то оторванные ноги. Он невольно выматерился, чувствуя, что к горлу подкатывает тошнота. Штекер отвернулся, лишь сильнее стиснув автомат.
Ваха был гораздо более хладнокровным. Вырвав автомат из мертвых рук Слона, Ваха прощупывал карманы его разгрузки.
Ваха выудил из кармашка гранату и быстро зарядил подствольник. В наушнике Штекер услышал хриплый от радиопомех рык Рамы:
Ваха отскочил назад, навел автомат на дверь и жахнул с полуприседа. Гранатомет со свистящим уханьем выплюнул заряд и врезался в дверь. Оглушительный рев взрыва, скрежет металла и стук падающих кирпичей. Когда облако пыли развеялось, Штекер увидел наполовину разорванную дверь, которая лишь каким-то чудом держалась в проеме.
— Мы тоже! — провозгласил Ваха, отшвырнул автомат с подствольником и вскинул свой. Щелкнув, вспыхнул закрепленный на цевье фонарик. И Ваха, прорезая грязную и душную темноту, шагнул внутрь.
:-(
Буров волок по полу тяжеленое бесчувственное тело сына, шипя от натуги и ярости. Огонь вырывался из дверей, скакал по потолку, обгладывал и лобызал стены. Лицо опера обдало жаром от полыхающей стены, и он на миг задохнулся.
В одной из комнат распахнулась дверь, и в коридор метнулся луч света. Озаряемый бушующим в коридоре племенем, в коридор шагнул громила в камуфляже и с автоматом в руках. Луч света на миг ослепил Бурова. Пригнувшись, Буров вскинул автомат и наугад дал длинную очередь.
Пули пробили стеклянное забрало противогаза, и Дичь, запрокинув голову, рухнул в пламя.
Здание сотряслось от мощнейшего грохота — рухнули перекрытия крыши.
— Ааа! — взвыл Буров, вкладывая все силы в то, чтобы дотащить Володю до заветной двери в полуразрушенную дежурку. Два-три метра! Соберись!
С лестницы выбежал лохматый бородатый хмырь с автоматом и сразу открыл огонь. Несколько пуль прошили Володю — Буров почувствовал толчок его содрогнувшегося тела. Взревев, опер открыл ответный огонь.
Ваха бросился назад, но одна из пуль Бурова все же достала его — Буров увидел, как хмырь плюхнулся на пол и с криками втащил в укрытие прострелянную ногу.
Спиной Буров распахнул дверь дежурки.
— На месте! Мы на месте! Мы на месте! — как мантру, кричал Буров сыну. В фойе раздался грохот, частично обрушился потолок. Дощатые перекрытия и каменный дождь рухнули вниз. Огонь, как бешеный зверь, шарахнулся в разные стороны, и дикая огненная пляска перебросилась на решетку дежурки.
Это конец.
Воя, Буров локтем двинул по толстой металлической двери обезьянника. ИВС распахнулся, обдав его сырой прохладой. Буров почти швырнул сына в темноту полуподвала. Сам опер лихорадочно метнулся к двери в коридор, по которой уже скакали языки пламени. Распахнув ее, увидел на маленьком пятне пола, еще на охваченного огнем, огнетушитель и схватил его.
Загрохотал автомат: Рама в противогазе выбежал из двери вскрытого ими снаружи кабинета, паля в сторону дежурки. Буров успел схватить огнетушитель и исчезнуть.
Ваха кричал, бросив автомат и схватившись за прострелянную ногу. Когда Штекер пробегал мимо, Ваха впился пальцами в его голень.
— Вытащи меня! Штекер, б… дь, вытащи меня!
— Оставь его! — приглушенно — через противогаз — рявкнул Рама, пробираясь мимо лестницы. Он держал дежурку на прицеле, яркий и пронзительный луч фонаря шарил по коридору, везде встречая лишь пламя. Штекер отдернул ногу и поспешил за Рамой, на ходу натягивая противогаз на лицо.
Поскуливая, Ваха пополз к двери. Нога горела и дергалась, словно жила собственной жизнью. Над головой Вахи что-то загрохотало. Вскинув голову, он с ужасом увидел лестницу на второй этаж, полностью объятую пламенем.
— Сука! — заорал он, отталкивая себя от пола.
Струя огня сорвалась с перил и перепрыгнула на лицо Вахи, пожирая кожу. Ваха завился угрем, вцепившись ногтями в полыхающие щеки.
— ААААА!!!
Рама пробирался сквозь коридор, с фасадной стороны обволакиваемый жарким пламенем. Огонь беснующимися языками вырывался из каждой двери и из каждой щели. С грохотом перед Рамой рухнула горящая дверь. Рама успел отскочить, сорвал со спины огнетушитель и дал короткую струю по двери. Огонь запенился, плюясь клубами белого дыма. Рама двинулся дальше и вдруг замер.
«Хранилище» — гласила лаконичная вывеска на двери.
— Нашли! — воскликнул он. — Штекер, сюда!
Буров слышал чей-то возглас, но не разобрал ни слова. Он захлопнул за собой дверь изолятора, провернул ключ в замке толстой металлической двери — и погрузился в темноту.
— Володя!
Буров выхватил сотовый, дрожащим пальцем ткнул функцию «фонарик». Лучик света выхватил распростертого на полу Володю.
— Володя, б… дь! — сжал зубы Буров. Подхватив сына под руки, он с трудом втащил его в одну из распахнутых камер. Бросив на пол автомат, положил на шконку телефон. Лучик ударил в грязную засаленную стену камеры, отражаясь и рассеиваясь. Камера ИВС наполнилась тусклым светом. Буров упал на колени перед Володей, прощупывая его тело.
Из прострелянного бедра Володи сочилась кровь. Другая рана, влажным сверкающим кровавым пятном отражающаяся в свете телефона, виднелась на плече. На голом предплечье правой руки посреди ожогов пылала красная полоса — пуля прошла по касательной, разорвав кожу.
Володя захрипел и дернул головой.
— Сын! Володя! Твою мать! Володя!
…Рама распахнул хранилище и ворвался внутрь.
— Штекер!
Товар Рама нашел сразу — луч подствольного фонаря ударил в гору свертков с героином, которая карликовым курганом возвышалась на полу. Рядом вереницей стояли пять одинаковых спортивных сумок.
— Нашли! Штекер, нашли! — проорал Рама. Обернувшись на Штекера, Рама увидел его широкие и наполненные паникой глаза сквозь стеклянное забрало противогаза. Рама вытянул одну из сумок и швырнул Штекеру. — Держи! На плечо! Держи, сказал, твою, б… дь, мать!
Штекер забросил 10—килограммовую сумку на плечо. Рама вытянул вторую и по полу толкнул ее Штекеру…
…Гензер и Крук с оружием наперевес ворвались во двор ОВД. Гензер сжимал в руках Калашников, принадлежавший Вере. Крук был с табельным пистолетом, зато в служебном бронежилете.
— Ох… ть! — невольно ахнул Крук, когда яркая молния осветила двор.
