Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Они вошли в комнату, из которой исчезли все картины и украшения, за исключением вазы с цветами. Речь по случаю Дня Империи показалась Логу замечательной и превосходно написанной, но все же они просмотрели ее вместе и сделали кое-какие исправления. Когда они просматривали ее повторно, в дверь легонько постучали. Вошла королева в бледно-сером платье с яркой алмазной брошью в виде бабочки на плече. Вписывая в текст исправления, король говорил с Логом о чудесах храбрости, которые показывают летчики ВВС, и о том, «какую надо испытывать гордость за ребят из Австралии, Канады и Новой Зеландии». Вскоре Лог собрался уходить.
«Когда я простился и пожал руки королю и королеве, как удивительно они мне запомнились в обрамлении большого окна, заполненного солнечным светом, король в мундире фельдмаршала и королева в бледно-сером», — вспоминал он.
В День Империи Лог пришел во дворец после обеда и вместе с Вудом и Огилви с Би-би-си удостоверился, что комната должным образом подготовлена для трансляции. На случай авианалета Вуд протянул провод в бомбоубежище. «Что бы ни случилось, — записал Лог, — трансляция не прервется».
Король, надевший двубортный пиджак, выглядел стройным и подтянутым. Вдвоем они вошли в комнату для трансляции, в которой, к облегчению Лога, стояла приятная прохлада. Он распорядился держать окна открытыми, чтобы избежать неприятности, случившейся накануне, когда бедная королева Вильгельмина выступала с обращением к жителям голландских колоний в Карибском море, а в комнате было жарко и душно, как на пожаре.
Лог предложил лишь небольшие изменения в речи. Вместо начала «Сегодня исполняется год» он предложил «В День Империи год тому назад». Они в последний раз прошли текст от начала до конца, и он занял двенадцать минут. На оставшиеся восемь минут король ушел в свою комнату поупражняться в логическом ударении в двух или трех особенно трудных местах.
За минуту до начала своей речи король пересек коридор, вошел в комнату для трансляции и взглянул в открытое окно на меркнущий свет. Стоял прекрасный весенний вечер, безмятежно мирный. «Трудно представить, что в сотне миль от нас люди убивают друг друга», — подумал Лог.
Красная лампочка в студии вспыхнула четыре раза и погасла — это был сигнал к началу. Король сделал два шага к столу, и Лог сжал его локоть в знак пожелания удачи. Этот жест очень много говорил о близости между этими двумя людьми. Никому не дозволяется самовольно прикасаться к королю.
— В День Империи год тому назад я обращался к вам, народы Империи, из Виннипега, в сердце Канады, — начал король, приняв первую из поправок Лога. — Мы жили тогда в мирное время. В тот День Империи я говорил об идеалах свободы, справедливости и мира, на которых построено наше содружество свободных народов. Сгущались тучи, но я не расставался с надеждой, что эти идеалы еще смогут достичь более полного и прекрасного развития, не подвергаясь тяжкой беде военного нападения. Но эта надежда не сбылась. Зло, которое мы непрестанно и всеми силами старались отвратить, обрушилось на нас.
Он продолжал говорить, улыбаясь, как школьник (по крайней мере так казалось Логу), всякий раз, как ему удавалось без труда справиться с непреодолимым прежде словом. Народу Британии, продолжал король, наращивая эмоциональное напряжение, предстоит «решающая битва». «Наши враги стремятся не просто к территориальному захвату — они стремятся сокрушить Империю и все то, на чем она основана, а затем подчинить себе весь мир».
Логу оставалось только стоять и слушать, поражаясь звучанию голоса короля. Когда Георг произнес заключительные слова, Лог сжал его руки. Оба знали, что это было великолепное выступление.
Они не решались заговорить сразу: Лог настоял в этот раз на новом методе работы, при котором красная лампочка, этот «красный глаз желтого божка», как называл ее Лог, не горела на протяжении всей трансляции. Неудобство, однако, заключалось в отсутствии полной уверенности, что трансляция уже отключена. Они продолжали стоять, молча глядя друг на друга, «король и простой человек, и сердце мое было слишком полно для слов». Король похлопал его по руке.
Через несколько минут вошел Огилви. «Поздравляю, ваше величество, — сказал он. — Замечательное выступление». Следом за ним появилась королева, поцеловала мужа и сказала, как прекрасно он говорил. Они побеседовали еще минут пять.
«А потом, — как пишет Лог, — король Английский сказал: „Хочу есть“, они попрощались с нами и спустились по лестнице в совсем другой мир».
Король был по справедливости горд своим достижением и испытывал большое облегчение из-за того, что, несмотря на быстро меняющуюся военную обстановку, ему не пришлось в последнюю минуту вносить в текст кардинальные изменения. «Я боялся, что произойдет что-нибудь такое, из-за чего придется изменять текст, — записал он в тот вечер в дневнике. — Я очень доволен тем, как говорил, и это, вероятно, мое лучшее выступление. Как я ненавижу выступать по радио!»[126]
На следующее утро газеты расхвалили его речь до небес. «Дейли телеграф» назвала ее «энергичным и вдохновляющим выступлением», добавив: «Вчерашние сообщения указывают, что каждое слово с совершенной ясностью прозвучало в Соединенных Штатах и в отдаленных частях Империи». Телефон Лога между тем звонил не переставая. «Все в восторге от того, как король говорит, — записал он в дневнике. — Эрик Майвилл звонил из Букингемского дворца и сказал, что во всем мире речь приняли с огромным восхищением. Пока мы с ним разговаривали, его вызвали к королю, так что я через него еще раз послал свои поздравления». Отклики из стран империи и за ее пределами также были восторженными.
На следующий день, в воскресенье, Лог и Миртл отпраздновали королевский успех, сходив в кино на дневной сеанс посмотреть фильм «Моя маленькая синичка», комедию об американском Западе 1880-х годов с Мэй Уэст и У. К. Филдзом в главных ролях. После этого Валентин повез родителей обедать в ресторан, который Миртл называла «венгерским». Они впервые пришли туда после начала войны, и оркестр играл все любимые мелодии Миртл.
Одной речи, даже прекрасной речи, было недостаточно, чтобы переломить ход войны, в которой союзные державы продолжали терпеть поражения. Следующей под ударами Германии пала Бельгия. Леопольд III, бывший главнокомандующим вооруженными силами страны, надеялся, что сможет продолжить борьбу за дело союзников, следуя героическому примеру отца, короля Альберта, во время Первой мировой войны. Но на этот раз ситуация сложилась иначе, и 25 мая, убедившись в бесполезности дальнейшего сопротивления, Леопольд капитулировал. Он принял оказавшееся спорным решение остаться со своим народом, а не перебраться, подобно министрам его правительства, во Францию, где они пытались продолжать работу как правительство в изгнании. В результате, как ни несправедливо это было, в Британии король Леопольд подвергся осуждению. Его поведение во время войны вызвало раскол в его собственной стране, и отдаленным последствием стало его отречение от престола десятилетием позже.
Ярость британцев по поводу капитуляции Леопольда объяснялась ее последствиями для сил союзников: их левый фланг оказался совершенно открытым и им пришлось отступить до самого побережья Ла-Манша. Единственным возможным выходом была спасательная операция, ставшая одним из самых драматических эпизодов войны. 27 мая первая флотилия из примерно 700 торговых, рыболовных, прогулочных судов, а также шлюпок Королевского общества спасения на водах начали эвакуацию британских и французских войск с отмелей Дюнкерка. К девятому дню 338 226 военнослужащих (198 229 британцев и 139 997 французов) были спасены.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
