Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Паула отвела взгляд, чтобы избавиться от ощущения опасности, веявшей от полотна. Александр стоял в дальнем конце комнаты, у фальшивого окна. За тонким венецианским стеклом пейзаж — жаркий испанский полдень. Пыльные кроны деревьев в плывущей дымке, холмы цвета охры и громады облаков, кипящие ослепительными солнечными лучами.
Фигура маэстро на фоне южной страны казалась нереальной, словно его вырезали из черной бумаги и наложили на цветную картинку. Как в театре теней. Площадь Вероны. Маленький павильон. Вход десять лир. Темные контуры, движущиеся за белым, туго натянутым полотном. Воспоминание было таким ярким, что Паула на мгновение почувствовала запах смолы от свежих досок помоста, а во рту вкус лакричных леденцов. Усилием воли отогнала видение прошлого.
Снова посмотрела на колонну, готовую прорвать холст, на хрупкую девушку, не догадывающуюся, что ее тело через секунду разобьет каменная глыба.
— Великолепная картина. Идеальная, — сказала Паула тихо, почти шепотом, для самой себя, но маэстро услышал. Медленно обернулся, посмотрел мимо ученицы, иронично приподнял бровь:
— Говорят, трагедия художника в том, что он не может достигнуть идеала. Но на самом деле, когда тот достигнут, причем в полной мере, возникает еще большее разочарование. Волшебная сила, таинственность совершенного творения теряется. Созданное произведение становится всего лишь отправной точкой для создания другого, не похожего на прежний идеал.
Паула улыбнулась. Раньше она честно пыталась понять парадоксальные размышления Александра, теперь просто наслаждалась ими. Принимая как аксиому каждое высказывание.
— И чей же это загубленный идеал?
— Ты не знаешь его. Пока никто не знает.
— Это символы? Плющ, ионическая колонна, полу разрушенная лестница на заднем плане… Они изображены с умыслом, или просто…
— Думаю, он сам не может сказать точно. Единственная цель художника — запечатлеть собственные переживания. Но с того момента как произведение закончено, оно живет самостоятельной жизнью и высказывает совсем не то, что в него было заложено.
Александр подошел ближе. Встал за спиной Паулы. Она продолжала смотреть на картину и вдруг увидела. Цвета на полотне стали меняться. Густая киноварь проступила сквозь белила, и теперь светлый хитон девушки у колонны перечеркивала алая полоса пояса.
Дрожь восхищения пробежала по спине ученицы, как всегда, когда она видела волшебство маэстро.
— Так лучше, — произнес он, и Паула снова задрожала, на этот раз от его голоса. Глубокого, наполненного низкими звучными нотами. Банальные желания, недопустимые во время сеанса высшей магии, затуманили голову. Ясность восприятия рассеялась. В его словах больше не было смысла, лишь чередование минорных нот, словно в пении виолончели.
— Природа, как и жизнь, всего лишь копирует искусство. Воздействуя на произведение искусства, я меняю реальность.
Она пыталась сосредоточиться, но добилась только того, что услышала стук его сердца. Размеренный, чуть замедленный, эхом отдающийся в ее теле.
— Паула, взгляни на себя.
Когда Александр произносил ее имя, в его голос возвращался легкий акцент. Получалось «Паола». Юная фэри посмотрела на свою белую блузку. На тонкой ткани рукава появилась алая полоса — от плеча до манжета. Такого же цвета, как и на полотне. Вот оно — воздействие искусства на реальность. Наверное, если бы он захотел, колонна на картине рухнула на девушку, стоящую на переднем плане, а Паула упала бы на пол с размозженной головой.
Ученица снова взглянула на рукав. Красный цвет был лишним в ее костюме, и маэстро прекрасно знал это. Шутка в его стиле. Еще вчера он цитировал Бодлера[17], завязывая галстук перед зеркалом: «Неразумно сводить дендизм к преувеличенному пристрастию к нарядам и внешней элегантности. Для истинного денди все материальные атрибуты — лишь символ аристократического превосходства его духа».
Воздействие на реальность через искусство… Иногда невозможно понять, говорит он серьезно или виртуозно играет своими парадоксами, дразня наивную ученицу.
Она была его ребенком. Любимой воспитанницей. Говорят, самой способной. Умела очаровывать, завораживать, соблазнять. Но не обладала его магической властью над миром. Александр был настолько умен, что рядом с ним не стыдно быть глупой. Недостижимая вершина. Если мудрость достигается с годами, то Паула не представляла, сколько веков нужно прожить, чтобы приблизиться к ней.
Он говорит, природа и жизнь — всего лишь отражение искусства. Разумом она могла понять это. Распутать сложное умозаключение, сделав его более-менее приемлемым для своей логики. Но почувствовать — нет. Отсюда ее бессилие в фэриартосской магии: влиять на реальность с помощью вымышленных образов.
Жизнь подражает Искусству гораздо более, нежели Искусство — Жизни… И так было всегда. Великий художник создает тип, а жизнь старается скопировать его. Воспроизвести в популярной форме. Сколько молодых людей покончили с собой, потому что это сделал Вертер в книге Гёте. И сколько прекрасных детей родилось в Элладе потому, что их матери смотрели на великолепные, совершенные статуи. Туманы не существовали в восприятии людей, пока искусство не изобразило их.
Это не были слова маэстро. Но, повторяя великого английского писателя и драматурга, Александр добился того, что нереально создать человеку. Наполнил магией великолепную теорию. Подобрал совершенный магический ключ к несовершенной реальности. Жаль, что сам Оскар Уайльд отказался принять бессмертие, чтобы насладиться реальными плодами своей идеи.
Когда-нибудь Паула поймет, почувствует и сможет создавать свою реальность. А пока она находит красивых, умных, талантливых, избранных. Тех, кто со временем все меньше и меньше будет соприкасаться с жизнью, потому что та несовершенна и жестока, за ее дары приходится платить непомерно высокую цену, катастрофы случаются в ней не с теми и не тогда, и она или слишком коротка или чрезмерно длинна.
Искусство никогда не причиняет боли. Волшебный мир, созданный им, вызывает страдания без реальной физической муки, печаль без трагедии, грусть без горечи. Он совершенен. И те, кто создают этот мир, должны быть подобны ему…
Паула не чувствовала себя совершенной. Она ничего не создавала. А лишь, как сказал Дарэл Даханавар, бегала по приказу своего господина. Но телепат не знает теории маэстро. Он всего лишь ворует чужие мысли и оживляет за их счет свою душу.
А Гемран… Гемран был нужен ей. Нужен, и все! И она не собиралась ни перед кем отчитываться!
— Александр, я хотела поговорить с тобой о Вэнсе.
Он отошел от картины, сел в низкое кресло, стоящее у низкого столика, положил ногу на ногу:
— И что ты хотела мне сказать о Вэнсе?
— Я думаю, он может стать одним из нас.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
