— Я поднимусь к себе и буду следить за происходящим оттуда, — сказала Пианфар. — А вы все можете идти отдыхать.
— Капитан… — открыла рот Хэрел, но тут же вспомнила о том, что спорить с Пианфар совершенно бесполезно, и просто кивнула: — Хорошо.
Покинув командный, Пианфар подтянула бриджи, которые стали ей безбожно велики за последние два-три дня, и зашагала к лифту. Внезапно она остановилась: а может, отправиться в станционный офис и устроить там грандиозный скандал? Очень соблазнительно. Она вдруг пожалела, что под рукой у неё не было ничего бьющегося. Пятнадцать часов! Впрочем, немного поразмыслив, она пришла к заключению, что удивляться не стоило — практически во всех пунктах Соглашения окончательные сроки выполнения ремонта всегда оказывались в несколько раз длиннее предполагаемых, а цены — выше изначальных.
Едва добравшись до своей каюты, она запросила станцию о характере недавно обнаруженных неисправностей и через минуту уже читала ответ: Дефект управления хвостовой частью корабля. Герен также успела прислать сообщение: Ремонтники столпились позади нашего звездолета, но пока это всё, что я могу сказать. Пианфар включила наружный экран: группа техников осматривала поврежденный хвост «Гордости», предусмотрительно огородив место работ красными сигнальными фонарями. Судя по всему, махены ничуть не преувеличивали и поломка была действительно серьёзной. Что ж, этого следовало ожидать — после таких прыжков…
— Герен, — склонилась Пианфар над микрофоном внутренней связи. — Возвращайся. У нас проблемы с хвостовым рулем. Нам снова придётся ждать.
Снова ждать… Пианфар терзали сомнения: почему, выдавая информацию о характере полученных повреждений, компьютер ни словом не обмолвился о самом серьёзном из них? Правда, оно могло появиться уже во время посадки… И потом, когда табло не переставая горит красным, очень трудно разобраться в отдельных деталях. Возможно и то, что это было одно из «прикосновений дьявола» — так махендосет называли столкновения с погибшими кораблями или их обломками. В любом случае, если ремонтники поставили «Гордости» верный диагноз, то весь экипаж находится перед ними в неоплатном долгу, ибо уход в прыжок с неуправляемым хвостом означал неминуемую смерть. Но если махены просто водили их за нос… Пианфар смотрела на экран и чувствовала, как в крови её поднималось давление, а в груди — гнев, и его становилось решительно некуда девать.
— Хэрел, — позвала она наконец.
— Капитан?
— Припомни-ка поломки, с которыми мы входили в систему. У нас были какие-нибудь проблемы с хвостом?
Хэрел долго молчала, затем ответила:
— Капитан, у нас было столько проблем, что я уже ничего не могу сказать наверняка. Красные огни заполнили все табло, но тогда я отнесла всё это на счёт крыла. Извините.
В её голосе сквозила досада — Хэрел не привыкла ошибаться.
— Ты не виновата, Хэрел. Ты поняла бы, в чем дело, если бы приборы не были так перегружены.
— Я приступлю к ремонту прямо сейчас.
— Зачем? А махены на что? Нет уж, оставайся там, где сидишь.
— Капитан, нам доставили заказанные вами товары, — доложила Шур.
Покупки Пианфар состояли из замороженной рыбы с Кирду-2, кое-каких вещей производства стишо, приобретенных специально для Тулли, и нескольких аудиокассет. Пианфар проверила сопроводительные документы и едва не подпрыгнула от возмущения: фактическое время доставки значительно отставало от того, что она назвала для графы «Время предполагаемого отбытия», когда ещё не знала о повреждении хвостового руля и связанной с ним задержке. Пианфар велела Шур немедленно соединить её с поставщиками, однако наглость, с которой те встретили высказанные ею претензии, лишь подняла её кровяное давление ещё на пару пунктов.
— Капитан? — раздался вопросительный голос Шур.
— Все замечательно, — пробормотала Пианфар, и Шур отключила связь.
Прошёл час. Ремонтники продолжали работать. Пианфар заставила себя заняться тем же и принялась просматривать компьютерные данные в надежде увидеть или услышать хоть что-то принципиально новое. Станция постепенно возвращалась в нормальное состояние, и лишь кненны по-прежнему дрейфовали у её границ, обмениваясь своими странными завываниями.
Вскоре из коридора донеслось жужжание лифта, и Пианфар поспешила встать и привести в порядок свою растрепанную гриву.
— Тетя?
Шанур присела на подлокотник кресла, и Хилфи протянула ей запечатанный конверт.
— Курьер только что принес.
Пианфар взяла письмо, разорвала когтем печать, развернула бумагу и тут же сморщила нос: подпись Стастебураны, приветствия, почтения, заверения, и т. д., и т. п.
— Начальник станции расточает нам комплименты, — хмуро пояснила она Хилфи, — а также уведомляет о том, что «Гордости» выделен махеновский эскорт. Проклятие, они с самого начала знали о неисправности хвостового руля, просто приберегли эту новость на потом: если бы Стастебурана не был уверен в том, что мы никуда не денемся, он уже попросил бы у меня кассету. Впрочем, он в любом случае сделает это до окончания ремонта. Курьер ждёт ответа?
— Нет.
— Провалиться бы им всем…
— Тетя, ты говоришь о кассете Тулли? Пианфар взглянула на Хилфи и заметила, что на её юное лицо легла тень.
— Это упрек?
— Нет, тётя.
— Я уже все объяснила Чужаку.
— Тулли, тётя.
Капитан вздохнула:
— Хорошо — Тулли, если тебе так больше нравится. Я все ему объяснила. Понятно?
— Да, он говорил об этом с Шур.
— И что же интересного он сообщил?
— Он все понял.
— А вы?
Хилфи заложила руки за спину и опустила глаза.
— Тулли чувствует, как много неприятностей происходит вокруг нас. Все эти последние события… Он так нуждается в друзьях! Знаешь… — Хилфи нервно передернула ушами. — Знаешь, он неожиданно обнял Шур, а потом и всех остальных, и это совсем не походило на то, как обычно обнимаются представители разных полов. Скорее он хотел что-то сказать, но не мог выразить это словами.
Пианфар промолчала, поджав губы.
— Тулли начал записывать новую кассету, — продолжала Хилфи. — По новому учебнику.
— Правда?
— Да, мы дали ему книгу, и он засел с ней на пульте в командном. Работает с удивительной скоростью… А ещё Тулли пришёл в восторг от рубашек стишо, потому что они теплые.
— Что ж. — Пианфар поднялась на ноги и ткнула Хилфи пальцем в грудь. — Ну надо же, какой славный парень этот Тулли — смышленый, благодарный и так далее. Только я разбираюсь в жизни получше, чем ты, а посему ваша дружба меня ничуть не умиляет. Я разрешила вам общаться по одной простой причине: Тулли хандрил, и я боялась, что в минуту слабости он отправит себя вслед за своим другом.
