– Шесть тысяч семьсот сорок шестой.
– Чего?!? Хотите сказать, что вы – это будущее? Великая опустошительная война, ядерная зима, цивилизация – к хренам… Кто выжил – тот опять в пещеры, так, что ли? Здравствуйте, далекие потомки? Воздух у вас тут чудесный! Я рад увидеть наше одичавшее вновь земное сообщество… Будущее? Н-да… Ни за что не сказал бы! Шесть тысяч семьсот сорок шестой год от рождества Христова…
– Не от рождества! От сотворения мира!
– А когда мир сотворили? – обалдел Коля.
– Шесть тысяч семьсот сорок шесть лет назад, – сказали ж только что, – ядовито хмыкнул Шило.
– Понятно. Сейчас. Есть идея! – Аверьянов направился к тюкам со своей поклажей.
Через пять минут на свет появился ноутбук «Compaq».
– Я сам-то плохо с ним… – Коля почесал затылок, включая. – Вот сын у меня…
– Большой сын-то? – спросил Афанасич.
– Да вот как Сенька – тринадцать лет.
Все молча смотрели на плазменной монитор. «Compaq» не спеша загружал операционную систему. Наконец на экране забелел Windows 2000, Microsoft corporation…
– В нем есть энциклопедия, – пояснил Коля. – «Кирилл и Мефодий»… Я в комплектации взял… Не новая версия уже, но все в ней есть, хоть и понемногу… Так где ж энциклопедия?..
– А вот попробуй-ка сюда нажми-ка, дядя Коля! – вдруг подсказал Сенька.
– Во, молодежь! – восхитился Коля. – Ну прям как мой Алешка! Ведь ничего не знаешь, ничего не видал, а ткнет и правильно! Это просто чудо какое-то! И как у них так получается, у молодых да ранних? Читать-то, поди, здесь в глуши тебе, Сенька, нечего. Чего здесь можно почитать?..
– Почитать? – переспросил Глухарь. – Почитать надо отца с матерью! Родителей нужно почитать! И стариков уважать-слушаться…
* * *
На экране компьютера возникла лаконичная справка: 6746 год от сотворения мира – это 1238 год от рождества Христова, – год нашествие Батыя на Русь.
Аверьянов смотрел на экран, но не видел: он вдруг вспомнил потерянную было мысль: пленных было пятеро, а отпустили заклейменных – только четверых… Где-то потеряли пятого… Или он сам застрял.
– Ну что?
– Чего? – галдели окружающие, глядя в непонятные буквы на волшебной крышке волшебного ящика.
– Наколдовал?
Аверьянов быстро пробежал взглядом текст.
– Батый… Вам это слово говорит чего-нибудь? – Коля оторвал взгляд от экрана и посмотрел на лица.
– Батый-то стоит за Высоковским бором, – тихо ответила Лукерья, указывая направление. – Ночью видно огни…
– А передовые полки его, рядом тут, в шести верстах, – брат Батыев привел. Хан Берке, говорят, его зовут, – кивнул дед Афанасий.
– Ведь ты с его людьми сегодня дрался-то… – кивнул Жбан.
– Они разъезды, разведчиков во все стороны-то рассылают… – уточнил Шило.
Но Аверьянов их уже не слышал. Он обалдел.
– Батый зимою Киев растоптал, – уронила слезу Петровна. – У нас же дочка в Киеве! За киевлянина вышла. И тут – такое…
– Огни Батыя увидишь вечером. С крыш видно хорошо, – кивнул дед Афанасич.
– И много их, костров-то? – начал приходить в себя Коля.
– Как звезд на небе, – спокойно ответил старик.
* * *
В шатре хана Берке – повелителя авангардных ударных полчищ Батыя, стояли заклейменные…
– Воинов Лучезарного Берке заклеймили, как скот! – тихо прошипел Берке сквозь зубы. Голос его тем не менее продолжал звучать тихо, спокойно. – Я собирался вести Орду Поднебесного хана Бату туда, к Новгороду, – жалкая деревня у речки – нужна ли она мне? Другие мои разведчики нашли и лучшую дорогу, и даже города!.. Но что я вижу?!! Я оскорблен до глубины души. Мой воин может погибнуть героем, но быть заклейменным, как скот… Никогда! – Берке повернулся в сторону высших чинов, стоящих у стен шатра полукругом. – Чунгулай!
Рослый нойон лет сорока пяти вышел из полукруга и встал на колени перед Берке:
– Я здесь, мой хан и повелитель!
– Ты мой лучший нойон. И я тебе приказываю стереть с лица земли эту коровью лепешку, жалкое укрепление, жители которого покрыли позором моих воинов, а значит, и меня, а значит, и самого Бату, равного Богам! Приказываю – сровнять ее с землей, чтобы и пепла не осталось! На Новгород мы двинемся отсюда, отряхнув с сапог прах этого жалкого селения! И ты это сделаешь, мой Чунгулай!
– Я выполню волю твою, лучезарный Берке!
– И двинешься затем вперед, расчищая мне дорогу на Новгород. Бушера я даю тебе в качестве советника и чародея…
Берке хорошо понимал, что старший брат «подарил» ему Бушера не случайно: либо в качестве «ушей», блюдущих интересы Батыя в его стане, либо в качестве «черного дара»: старый колдун, звездочет, возможно, стал приносить неудачу, – такое случается с магами под старость. В любом случае от Бушера следовало немедленно избавиться. Однако «дар» великого каана и старшего брата, равного Богам, нельзя утопить в ближайшей речке на конском водопое…
– Да будет удачна твоя звезда, Чунгулай! А Бушер поможет тебе!
– Седлай коней!
Проводив долгим взглядом выбежавшего из шатра Чунгулая, Берке обратил свой взор на заклейменных:
– Клейменным не место ни в Орде, ни под солнцем! Отрубите эти опозоренные головы, несущие клейма! Батыр Золотой Орды не может быть с клеймом!
И заклейменных увели.
* * *
Ночью с конька крыши княжеских хором Берестихи были хорошо видны мириады мельчайших звездочек у самого горизонта, – Батыевым ордам требовались безбрежные просторы пореченских лугов.
Ближе к Берестихе, верстах в семи всего, на Дьяконовской пустоши мерцало море огней, раз в пять-десять меньшее числом, чем Батыева искрящаяся россыпь, – авангардный тумен Берке.
К утру крупные звездочки этого, ближнего суперсозвездия, начали меркнуть, от него отделялись группы мелких звездочек…
Группы мелких звездочек сбились в звездные ручейки, ручейки слились в речку мигающих огоньков. Речка медленно потекла в сторону от основного созвездия костров армады Берке и, повторяя изгибы лесной дороги, стала приближаться к Берестихе.
Чем ближе речка подбиралась к Берестихе, тем ярче и крупнее разгорались огоньки, из которых она состояла.
* * *
Внизу, возле крыльца княжеских хором, его ждали люди – с десяток баб и двое мужиков.
– Что, ребята?
Кряжистый мужик, скорбно склонив голову, вышел вперед.
– Коля, – негромко сказал он. – Троих наших убили: Вихорку, Русана и Лося, ты видел…
– Да.
– А отпевать их некому. Наш дьяк Василий уехал в Новгород с князем. Дед Афанасич вверил Оглобле пока Бога славить, а тот…
