Когда они возвращались в их ночной приют, Джулиан остановил ее под газовым фонарем и объявил:
— Завтра, после того как я заработаю достаточно денег, я отправлю тебя в Лондон.
Она возвела глаза к небу, что рассердило его еще больше.
— Забирай этот кулон и храни его получше, — продолжал он. — И береги себя.
— Джулиан, у меня есть очень веская причина не послушаться тебя.
— Ребекка…
— Я выслушала тебя, а теперь твоя очередь слушать. Откуда такая уверенность, что я буду в безопасности? Твой дядя знает: драгоценность у меня, а теперь у него еще появилась уверенность, что, возможно, мне известно, кто убил этих несчастных людей в доме.
— Твой брат сможет…
— Моего брата нет в Лондоне… как, впрочем, и герцога.
— Тогда ты отправишься в полицию.
— И что я им расскажу? «Знаете, офицер, у меня оказался редкий алмаз, который был когда-то украден и из-за которого теперь погибло несколько человек». Джулиан, они с тем же успехом могут решить, что убийца — я.
— Они никогда…
— Я позировала голой для картины. Неужели после этого они сочтут меня невинной светской мисс? Даже ты в это не веришь!..
Он поморщился, думая, не слишком ли ее обидел. Если бы только в ее словах не было здравого смысла…
— И вообще, я не хочу тебя покидать, — добавила она, снова беря его под руку.
Он не знал, что на это ответить.
— Ты страдаешь, Джулиан.
— Это нелепо.
— Ты узнал сегодня такие вещи о своей семье, которые и представить себе не мог. Тебе просто нельзя сейчас оставаться одному.
Он подумал о днях, которые они провели вместе, о завораживающих особенностях ее личности, которые постепенно открывались ему, словно он открывал цветок лепесток за лепестком. Она сводила его с ума, заставляла смеяться, мучиться вожделением. Она вносила сумятицу в его ум и душу. Нужно было ему сегодня такое отвлечение?
Однако Ребекка права: он не мог рисковать, отправляя ее домой одну. Только себе мог он доверить ее охрану.
Но что, если он в этом потерпит поражение?
Это заставило его призадуматься. Впрочем, он отбросил это мрачное тревожное чувство. Он не потерпит поражения! То, что он хоть на миг подумал об этом, говорило о его растерянности.
— Хорошо. Ты можешь оставаться, — наконец произнес он.
Ребекка посмотрела на него с удовлетворенной улыбкой.
— Так что же мы теперь станем делать?
— Мы постараемся хорошенько выспаться.
Она отвела глаза в сторону, с видом храбрым и решительным. Никогда в жизни ей не приходилось попадать в такое место, и Джулиан никак не мог улучшить его.
— А что потом? — настойчиво переспросила она. — Как я понимаю, ты собираешься встретиться со своим дядюшкой лицом к лицу. Далеко отсюда его поместье?
— С нашим безденежьем потребуется много дней, чтоб до него доехать. Но в конце концов мы туда доберемся.
— И тогда ты выяснишь всю правду.
— И добьюсь справедливости, — многозначительно заключил он.
Они приблизились к ночлежке, и Джулиан обнял ее и грозно насупился, показывая окружающим, что связываться с ним не стоит. Какой-то мужчина поспешил уйти с дороги, другой, поколебавшись, сделал то же самое. Уже скоро Джулиан с Ребеккой оказались внутри и занялись поиском обещанного им тюфяка.
Ребекка ничего не сказала при виде кучи постельных принадлежностей и узкого тюфяка, на котором им предлагалось спать.
— Хорошо, что он не лежит на полу, — благодарно посмотрела на него Ребекка.
Джулиан не сомневался, что она вспомнила виденную ранее крупную крысу.
Хотя обычно он спал мало, потому что каждый вечер работал допоздна, сейчас он был в изнеможении… Они улеглись, не раздеваясь, поставив саквояж на тюфяк в ногах, между собой.
Люди вокруг не спали. Ребекка свернулась комочком за спиной Джулиана, и это его согревало, хотя глаза никак не хотели закрываться. В полумраке коптящих свечей, редко расставленных по большой комнате, он мог рассмотреть движения разных людей, тихую беготню детей. В их жалобно пронзительных голосах звучал не столько страх, сколько безнадежность… и это было хуже всего. Это заставляло его злиться на их родителей.
Ребекка почувствовала, как напряжено его тело. Она думала, что он расслабится и крепко заснет от усталости, но, видимо, это у него не получалось.
— Джулиан… — тихо окликнула она его.
Он посмотрел на нее через плечо.
— Что-то не так?
В тусклом свете она разглядела его кривоватую усмешку.
— Что может быть не так?
— Какой сарказм! — Она прижалась к нему плотнее и обняла его, радуясь, что его рубашка не пропахла дымом пожара. Она пахла им, Джулианом, и она даже вздрогнула, осознав, как это ей нравится. — Если все в порядке, ты должен расслабиться и заснуть. Иначе какой будет от тебя толк завтра?
Ей хотелось его рассмешить, но он не рассмеялся.
Какой-то ребенок заплакал, мать попыталась его успокоить, но тут к нему присоединился второй, более старший, ее отпрыск. Они явно были погодками, а кроме них, у этой женщины было еще несколько маленьких детей.
— Я не понимаю, почему они заводят и заводят детей в таких условиях, — тихо произнес он. — Господи, я с четырнадцати лет знал, как предотвратить зачатие. И это стоит совсем не дорого.
Ребекка поднялась на локте и с интересом посмотрела на него.
— Правда? Я понятия об этом не имела.
— Если б только моя мать… — Он оборвал себя на полуслове и пробормотал что-то невнятное. Она подумала, что если бы здесь было посветлее, она наверняка увидела бы, что он покраснел. Разговор пошел очень откровенный. Кажется, он хотел сказать, что его матери стоило иметь поменьше детей?
Она вдруг поняла, что невольно отводит с его лба растрепавшиеся темные волосы, чтобы лучше рассмотреть выражение его лица. Он резко втянул воздух, но мешать ей не стал.
— Я испытываю глубокое сочувствие к этим женщинам, — пробормотала она, продолжая гладить его мягкие волосы. — У них, наверное, не было выбора. Самое тяжелое для меня — это слышать, как люди кашляют.
Он оглянулся на нее и прищурился.
— Ну конечно! А я, дурак, притащил тебя в такое место, зная, как ты подвержена…
— Нет, ты меня не так понял. Я боюсь не за себя. Я давно поняла, что не имею никакой власти над своим здоровьем. Но обо мне заботились мои родители и старались меня вылечить. А эти бедные люди могут только терпеть.
Он ничего не ответил, и она в конце концов опустила голову на их свернутую одежду, которую они использовали вместо подушки.
