— Тогда меня накажет и ваш бог, и индийские боги! — в сердцах воскликнула Джая.
Джеральд пожал плечами.
— Или вы окажетесь под защитой и нашего, и своих богов.
— Ваши законы позволяют жениться на женщине, которая только что овдовела? — усомнился Камал.
Англичанин ответил:
— Не знаю. В любом случае это просто предрассудки. Думаю, полковой священник не станет возражать. Жизнь военного тяжела, но я сделаю все, чтобы вы, Джая, — Джеральд перевел взгляд на молодую женщину, — ни в чем не нуждались. И… если хотите, не стану настаивать на выполнении супружеских обязанностей. Цель этого брака — спасти вашу жизнь.
Тара, для которой жизнь души и сердца казалась неотделимой от жизни тела, поразилась его готовности к самопожертвованию. Она поймала взгляд Камала и поняла, что муж разделяет ее мысли.
В конце разговора хозяева дома оставили Джеральда и Джаю одних, сказав, что им пора укладывать Уму.
Небо было темно-синим, и в нем, как в ночном океане, плавали призрачные огни. По потолку и стенам расползалось лунное сияние. В этом свете тела, лица, глаза выглядели еще прекраснее, чем на самом деле.
Камал подошел к жене, крепко обнял и произнес, задыхаясь от нахлынувших чувств:
— Дай слово: если я умру первым, ты останешься жить! Ради Умы, ради своего будущего… Умоляю, забудь про обычаи, не сжигай себя на костре! Моя душа будет радоваться тому, что ты живешь, а не тому, что твой прах развеян вместе с моим!
Тара затаила дыхание. Ее сердце гулко стучало в груди. Какое все-таки счастье — жить, любить и быть любимой!
— Обещаю! — страстно прошептала она и спросила: — Как думаешь, что будет… с ними?
Камал помедлил.
— Ты бы смогла сказать: «Это не мои боги, я отрекаюсь от них! Я принимаю других не потому, что верю, а чтобы спасти свою жизнь»?
Тара не колебалась ни секунды.
— Если бы нужно было спасать свою жизнь, то — нет, твою и Умы — да. — И прибавила: — Я не осуждаю Джаю. Она никогда не была счастлива, тогда как Джерри всегда ее любил. Кто знает, быть может, сотни перерождений не дадут того, что может подарить одна жизнь!
В это время Джеральд и Джая вышли из дома в маленький, затененный высокими деревьями дворик. Молодая женщина посмотрела на небо. Звезды блестели, будто росинки в невидимой гигантской паутине. Воздух был прохладным и свежим. Джая вдохнула полной грудью этот воздух свободы.
— Так вы согласны, Джая? — прошептал Джеральд. — Я хочу, чтобы вы знали: если вы умрете, мне тоже незачем будет жить!
Джая промолчала, и Джеральд не знал, поняла ли она, что это признание в любви, смогла ли догадаться, что он давно и безнадежно мечтает о ней?
— Вы что-нибудь знаете о… моем Боге? — осторожно спросил офицер.
— Да. У Кирана было много английских книг, он любил их читать и иногда рассказывал о вашей культуре и вере. У нас много богов, и каждый из них может быть и добрым, и злым. У вас — один, он добрый и учит людей милосердию.
— Думаю, священник задаст вам несколько вопросов. Как хорошо, что вы говорите по-английски!
Джая потупилась.
— Брат занимался со мной.
Она не призналась в том, что упросила Кирана обучить ее языку в надежде на встречу с человеком, который сейчас стоял рядом. Который желал спасти ее от смерти и хотел стать ее мужем.
А Джеральд Кемпион молил Бога о том, чтобы как можно скорее наступил новый день и чтобы Джая… не передумала.
Глава IV
Свадьба
Джеральд был настойчив и по-мальчишески пылок в разговоре со священником, который знал его как сдержанного и серьезного человека. Договорившись о крещении и венчании, англичанин принес Джае европейское платье, которое выпросил у жены одного из офицеров.
Женщины с изумлением вертели платье в руках.
— Какие неудобные вещи носят англичане! — заметила Тара. — То ли дело наша одежда!
Нелепыми были и туфли, в которых Джая едва могла ходить. Ей казалось, что из нее хотят вылепить другого человека; впрочем, она сама решилась на это, презрев и отвергнув все, чем жила с рождения.
Джаю окрестили в доме, который снимал Джеральд, после чего состоялось скромное венчание.
Разумеется, ни он, ни она не помышляли ни о какой свадьбе, но сослуживцы офицера настояли на том, чтобы устроить торжество.
Кто-то сидел на стульях, кто-то приютился на диване, иные разместились на бочонках из-под пороха. Притащили кое-какую снедь, несколько бутылок французского вина и большой кувшин арака. Некоторые офицеры рискнули привести своих жен, а другие — временных подруг.
Джая сидела не поднимая глаз и за весь вечер не произнесла и двух слов. Джеральд смущенно принимал шумные поздравления. Все нашли, что невеста очень нежна, скромна и красива. Кемпион был первым в своем полку, кто женился на индианке, и теперь кое-кто стал подумывать о том, не последовать ли его примеру.
Джеральд решил не рассказывать сослуживцам о том, что Джая — вдова и что ей грозила страшная смерть. Он не смел взглянуть на невесту, думая, не сон ли это? Неудивительно ли, что людей иногда сближает несчастье? Мог ли он подумать, вообразить, что Джая станет его женой?!
Тара и Камал были единственными индийскими гостями на этой странной свадьбе. Тара по мере сил переводила мужу разговор англичан. Оба впервые попробовали французское вино и нашли, что напиток весьма приятен. А потом Джеральд попросил их исполнить какой-нибудь танец, и они охотно согласились.
Это было нечто яркое, хаотичное, стремительное и вполне понятное европейцам, которые бурно хлопали, выражая восторг.
Гости разошлись около полуночи. Приятель Джеральда, который жил вместе с ним, ушел ночевать к сослуживцу, пообещав в скором времени подыскать себе другое жилье.
Прощаясь, Тара незаметно сжала руку Джаи и прошептала:
— Не отказывайте Джерри. Он вас любит! Он очень хороший человек.
Окинув взглядом опустевшую гостиную, в которой царил страшный беспорядок, Джеральд прошел в спальню. Молодая женщина последовала за ним.
Комната тонула в темноте, и Джеральд зажег свечу. Безликое, убогое жилище военного, одинокого мужчины. Лучше, чем казарма, но ненамного. Грубо сколоченные стол и стулья. На полу — потертая циновка.
Холостяцкая постель Джеральда была разобрана. Он сел на кровать, а молодая женщина опустилась на стул.
Джая первая нарушила неловкое молчание.
— Я забыла спросить… Ваши родственники… что они скажут об этой свадьбе?
Джеральд повернулся к жене. В тусклом свете его лицо казалось мрачноватым и усталым, голубые глаза сверкали, будто льдинки.
— Ничего не скажут. Отца я потерял, когда был еще мальчишкой. Сестер и братьев у меня нет. Моя мать умерла год назад, так и не дождавшись меня. Она была больна. Я посылал ей большую часть жалованья, однако, вероятно, этого оказалось мало. Я должен был находиться там, рядом с ней. Но… не мог. Теперь я один в целом свете. Мне тридцать два года — и… никого и ничего. Только война.
