Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
— Начал так логично, а к концу ты, Володя, свел все к какой-то ерунде. Обидно. Ну, посуди сам. Приехал Игнатьев к двоюродному брату, замыслил выкрасть семейные ценные реликвии. Допустим, что ему было нужно время, чтобы выяснить, где они спрятаны. Выяснил. Но для того, чтобы выкрасть их, совершенно не обязательно нападать в самый неподходящий момент, когда в доме гости и веселье. Абсурд. И для того чтобы убить Никольченко, обладающего какими-то важными и опасными для бандитов сведениями, тоже нет необходимости нападать вот так и вот в такой момент. Достаточно подкараулить на дороге, вне дома и убить, инсценировав ограбление. Так что с мотивом ты подкачал! А вот с тем, что преступление совершено спонтанно, я согласен. Это интересная мысль.
— А я не согласен, что в моей схеме нет места Игнатьеву. Вы представьте на минуту ситуацию, когда Игнатьев был застигнут врасплох хозяином дома или еще кем-то из гостей. Например, в момент, когда он вскрывал тайник. — Черемисов нахмурился. — Глупо, тайник он мог вскрыть ночью, когда все уснут, мог вскрыть его накануне, на следующий день. А так было бы логично. Его раскусили прилюдно, его собрались сдать в полицию, а он кого-то убил. А потом пришлось убивать всех как свидетелей. А потом скрывать следы, поджигая дом. А алиби ему обеспечила любовница. Ведь больше никто не может подтвердить, что в момент совершения преступления его в доме не было.
— Ты из Игнатьева какого-то кровожадного маньяка делаешь. Одному шестерых взрослых убить, по дому за ними гоняться. И ведь не просто убил, если ты его в этом подозреваешь, а аккуратно, так, что наши патологоанатомы никаких телесных повреждений на телах не обнаружили. В этом случае он должен был всех оглушить, не проламывая черепа. Нет, Володя, я определенно не понимаю, что ты так за этого Игнатьева уцепился. У нас пока нет даже оснований полагать, что совершено умышленное убийство, а не произошел несчастный случай с возгоранием в доме. Ладно, не тушуйся. Завтра я еще раз допрошу твоего Игнатьева, а потом решим, что с ним дальше делать.
Зосима Иванович в камере изолятора провел день в размышлениях. Он лежал, ходил, больше сидел на своей кровати, глядя в окно. Правда, видел он только небо и облака, но это было не важно. Скорее даже хорошо, что глаза ни на что не отвлекались. Иногда мысли возвращались к Марине, к тому, что она снова не знает, где он сейчас находится, снова думает о самом страшном. Но эти мысли Игнатьев отгонял и старался думать о том, как и где ему получить нужную информацию. Схему преступления он представлял уже довольно хорошо, но пока неясен был мотив. А именно мотив может в расследовании привести к преступнику. Правда, могут к нему привести и улики, которыми располагает официальное следствие, но к ним он доступа, скорее всего, никогда не получит.
После обеда Игнатьеву было велено выходить «без вещей». Как таковых вещей у него не было совсем, но фраза означала, что его не выпускают, а лишь временно выводят из камеры. На допрос?
Два сержанта, надев на Игнатьева наручники, повели на улицу. Потом на машине отвезли в прокуратуру. «Опять этот сопливый нервный следователь, — подумал Игнатьев с сожалением. — Значит, предстоят бестолковые разговоры». Но сержанты остановились на втором этаже возле двери с табличкой «Ст. следователь Пугачев И. Т.». Это немного обнадеживало, потому что именно этот Пугачев его в прошлый раз и выпустил.
— Входите, — велел второй сержант, выйдя из кабинета и оставив дверь открытой.
Игнатьев вошел. Слава богу! За столом сидел тот самый Пугачев и что-то писал в блокноте. Игнатьев постоял, дожидаясь, пока сержант отстегнет наручники, потом, не дождавшись приглашения, сел.
— Так, — закончив писать и закрывая блокнот, произнес следователь, — Игнатьев. Ну, и что мне с вами прикажете делать?
— Вопрос, судя по всему, риторический.
— Н-да… Ладно, приступим.
И снова Игнатьеву пришлось объяснять, зачем он подходил к полицейским на дорожном посту, снова пришлось доказывать, что преступники, а их было далеко не двое и не трое, не могли не наследить. Их обязательно кто-то видел. Игнатьев начал горячиться и доказывать, что сообщи ему Пугачев подробности, которые выявили эксперты на месте преступления, он бы мог следствию здорово помочь.
— Не может такого быть, чтобы у вас не было версий! Ведь что-то вам известно!
— Зосима Иванович, — урезонивал Игнатьева следователь, — вам ли я должен напоминать о таких вещах, как тайна следствия?
— Да какого черта! Я буквально вчера снял форму, я профессионал, убиты мои ближайшие и единственные родственники! Что вам еще предъявить в качестве доказательства моей благонадежности?
Игнатьев перестал сдерживаться и уже откровенно орал на следователя. Пару раз заглянули изумленные сержанты, но Пугачев отправил их жестом за дверь. Наконец случилось невероятное. Пугачев поднялся, подошел к сейфу, порылся в нем и извлек несколько листов бумаги. Он вернулся и молча положил их перед Игнатьевым на стол.
— Читайте.
Запнувшись на полуслове, Зосима Иванович стал жадно читать. Это были акты вскрытия тел. Одно, второе, третье… шестое, седьмое, восьмое. Он закончил читать и уставился на следователя. Пугачев спокойно собрал листки и убрал их в сейф.
— Ну, что теперь скажете? — засовывая ключи от сейфа в карман и усаживаясь в кресло, спросил Пугачев.
— Как это может быть? — тихо спросил Игнатьев. — Это же… это… так не бывает? Нет, это чушь какая-то!
— Это официальные документы из уголовного дела, — напомнил Пугачев.
— Бред… — прошептал Игнатьев сквозь судорожно стиснутые зубы и потер лицо руками.
Артур Янкович предпринимателем стал буквально на пустом месте. Был период, когда он хорошо зарабатывал, будучи хорошим слесарем. Потом занялся сдачей металлолома, но собирать его и возить на тележке было сложно.
А однажды он повстречал на дороге школьного приятеля Сашку Курихина, который, ругаясь, ремонтировал старый грязный «МАЗ». Они разговорились, Курихин материл машину и тот момент, когда он решился выкупить этот хлам и начать зарабатывать на грузовых перевозках.
Совместная идея родилась тут же, когда Сашка сказал, сколько ему нужно денег, чтобы привести машину в рабочее состояние. Артур деньги вложил, и приятели стали возить металлолом на машине. Так он и стал местным королем металлолома. Ширилась сеть приемных пунктов черного и цветного металла. Увеличились объемы платежей ментам, чтобы смотрели сквозь пальцы на то, что несут мужики сдавать в эти пункты. Сложился штат приемщиков, которым можно было доверять деньги, чтобы расплачиваться на месте со сдающими металл алкашами. Вывоз же собранного богатства осуществлялся по всем пунктам теперь ежедневно. Жизнь у бывшего слесаря, а теперь бизнесмена Артура налаживалась. Правда, теперь появились иные проблемы, но это дело уже второе.
Игнатьев нашел Янковича в одном из приемных пунктов во время своей инспекционной поездки. Худощавый, энергичный, в дорогих брюках и ботинках, Янкович, приобретя статус солидного предпринимателя, приобрел с ним и извращенное представление о присущих богатым людям манерах поведения. Сработал общий недостаток культуры. Когда человек читает не отечественных классиков, где можно почерпнуть сведения о жизни и обычаях русского купечества и богатого дворянства, а дешевые детективы, где главными героями являются крутые бывшие спецназовцы и воры в законе. Естественно, Артур стал полагать, что признаками состоятельности являются нагловатость, полууголовный жаргон и энергичная жестикуляция. Главным образом с применением пальцев.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
