Подобным, да не очень. Орлов остался на вольных хлебах. Сам себе начальник. А у Лукашевича, видите ли, хозяева имеются. И серьезные хозяева, раз он их так побаивается. Наверно, им и принадлежит тот роскошный замок в горах. И не только замок, но и все эти плантации, раскинувшиеся на много миль вокруг.
«Вот оно что! - понял Орлов. - Вот что меня так неприятно кольнуло. Что за хозяева у русского офицера? Кому еще он мог присягнуть после Бога, царя и отечества?»
В доме было прохладно и сухо - удивительное ощущение после влажной жары снаружи. От зарешеченных окон тянуло чем-то приторным. Лукашевич уже сидел за столом, голый по пояс, и со скрипом закручивал штопор в огромную бутыль.
- Ну-с, Виктор Гаврилович, с возвращением! Надеюсь, сегодня-то вы не откажетесь? - Он повернулся к Орлову: - Павел, не поверишь, строит из себя трезвенника. Морской офицер - и не пьет!
- Позволь заметить, Василий Васильевич, мы с тобой не в море, - со сдержанной улыбкой ответил Беренс, накладывая в свою миску фасоль с рисом из общего блюда.
- А если бы в море? Ловлю на слове! Как только отойдем от берега, милый мой друг, устроим скачки, кто кого перепьет! Согласен?
- Увы, такая возможность нам будет предоставлена нескоро.
Лукашевич застыл с выдернутой пробкой:
- То есть?
- Транспорта нет. И неизвестно, будет ли. По крайней мере, пока не закончатся военные действия и не будет снята морская блокада. - Беренс глянул на Орлова: - Павел Григорьевич, вы, пожалуйста, ухаживайте сами за собой. Угощайтесь. У нас тут без церемоний, по-походному.
- Что с транспортом? - спросил Лукашевич.
- Я вывел из дока нашу «Палладу». Больше ничего не оставалось. Просочились сквозь блокаду, благо с этого боку она слаба. Пришли на Кубу. И здесь нас встретили не слишком гостеприимно. Разбомбили. Мы с Павлом Григорьевичем чудом спаслись.
- Разбомбили?
- В щепки. Подай, пожалуйста, соус. Благодарю. А у вас какие новости?
Лукашевич вытер полотенцем взмокшее красное лицо, крякнул, выругался и плеснул из бутыли в оловянные кружки.
- Новости? Много новостей, милый мой друг. Выпьем, а то что-то в горле пересохло. Павел, знаком с кубинским ромом? Пьется как бордо. Но с непривычки может уложить наповал.
Орлов отпил глоток, не ощутив никакого вкуса. Он слышал, что за окнами кто-то ходит. Их было человек пять-шесть. И кто-то из них, сидя на крыльце, загонял патроны в магазин карабина - щелк, щелк, щелк~
- Отличный ром, - сказал он восхищенно, покачивая головой. - А как у тебя с табачком?
- Эх, а табачок тут - слов нет!
Лукашевич открыл деревянную шкатулку с зеленоватыми тонкими сигарами.
Все трое закурили одновременно, и комната наполнилась сизым туманом.
- Итак, какие новости, Василий Васильевич?
- Тебя давно не было. Давненько. Тут многое поменялось.
- Я заметил.
- Помнишь Коэна? Эйб Коэн, он поставлял нам консервы?
- Разумеется, помню.
- Когда ты уехал в Гавану, на нас беды посыпались, одна за другой. Банды и раньше пошаливали, а тут - как прорвало. Что ни день - налет. То обстреляют, то подожгут. Причал сожгли, видел? Ихняя работа, мать-перемать. Народу у нас побило немало, да~ - Он снова поднял наполненную кружку. - Давайте, за упокой, что ли, выпьем. Страшное дело, когда умираешь на чужбине. Никто ведь не придет на могилку, а по многим и молиться-то не будут. Дома не знают, не ведают, что родные косточки в чужой земле истлевают.
Орлов только пригубил и отодвинулся от стола с кружкой в одной руке и сигарой в другой.
- Да уж, - продолжал Лукашевич мрачно, - довелось нам тогда горюшка хлебнуть. Мы же для местных - кто? Те же испанцы, только говорим не по-ихнему. Так бы и вырезали всех, если б не Коэн. Оказалось, он тут по соседству прикупил участок. Хороший участок, с охраной. Ну, мы к нему и перебрались. Теперь тут и обретаемся.
- Слава Богу, - сказал Беренс. - Был слух, что всех расстреляли. Всех. Вообрази, что я пережил, узнав эдакую новость.
- Никого не расстреливали, что за бред!
Орлов хотел сказать о найденных трупах, но Беренс остановил его быстрым взглядом.
- Вот и я так решил, - сказал Виктор Гаврилович. - Очередная легенда. Кому нужно расстреливать мирных строителей? А по слухам, это сделали испанцы.
- Бред! Мы тут с ними - не разлей вода!
- Я вижу, вижу, - улыбнулся Беренс. - Снабжают вас списанным обмундированием, так?
- Не только. Еще и охраняют.
- Слава богу, что все оказалось неправдой. Чем же вы тут занимаетесь?
- Да тем же самым. Строим помаленьку. Коэн расширяется, вот мы ему и помогаем обустраиваться. Где просеку, где насыпь, где заборчик поставить. Дело знакомое. Я вот - по телефонной части. Для тебя, Виктор, тоже нашлось дело. И дело первостатейное. У Коэна, кроме участка, целая флотилия имеется. А командовать некому. Капитаны, штурмана - на вес золота, да где их взять? Суда болтаются у берега, в открытое море им ходу нет. А товар возить надо самим, иначе прогоришь на перевозках. Товар-то ведь не абы какой, тонкий товар, хитрый. Бананы, милый мой друг, бананы! Кстати, Виктор, ты же только что с материка. Не заметил, по какой цене там бананы?
- Виноват, не интересовался.
- Неважно. Собственно, нас это не касается. Цены, тарифы - это по части Эйба. Наше дело - чтоб хозяйство на месте не стояло. Хозяйство, оно как машина, все колесики должны крутиться. Одно собьется с хода, и вся машина встанет. А когда у нас еще и свои перевозки наладятся, вот это будет хозяйство так хозяйство! Давайте, братцы, за наше дело!
Он торжественно поднял кружку. Но ни Беренс, ни Орлов не последовали его примеру.
- Вам, ясное дело, сразу трудно все понять, - заговорил Лукашевич, выпив и вытерев усы. - Мы тут тоже поначалу сомневались. Но понемногу привыкли. Теперь живем не тужим. Сам посуди, милый мой друг, ведь у меня выбора-то не было. Позабыт, позаброшен, никому не нужен, так бы и сгнил в болотах на чужом берегу. А тут хоть человеком себя почувствовал.
- Ты, вроде, оправдываешься? - Беренс глянул на него, прищурившись. - На тебя непохоже. Но ладно, это лирика. Вернемся к новостям. Кто жив, кто погиб, расскажи.
- Ну, что тут сказать? - Лукашевич встал из-за стола и подошел к окну. - Скоро вернутся с работ, сам всех увидишь.
- Да? Всех? В одном доме все разместились?
- Как видишь.
Он развернул жалюзи так, что в щелях стало видно сиреневую полоску моря между зелеными склонами. Вернулся к столу и налил себе.
- Ром тут знатный. Такого нигде не сыскать. Что скажешь, Виктор? Пойдешь капитаном?
- Я гидрограф, никогда не командовал кораблем. Помочь - помогу, но брать на себя такую ответственность не стану.
