сказать.
– Не надо ничего говорить. Просто выздоравливайте и приходите на службу. Вам нужна милиция, и милиция нуждается в вас.
– Спасибо, товарищ Быстров! – Ремке ошалело потряс головой, на глазах выступили слёзы. – Это так неожиданно… Я даже забыл обо всём. Думал, решили, что недостоин награды. Там ведь со мной такие люди на войне были… Я по сравнению с ними – никто! Даже совестно как-то… В общем, герой – штаны с дырой, и только.
– Не говорите так, – попросил я.
– Не буду, – кивнул он.
Тут Ремке что-то вспомнил и снова посмотрел на меня:
– Товарищ начальник, вы сказали, что мне к поездке в Москву готовиться нужно. Говорят, вас тоже туда скоро вызывают. Может, на одном поезде поедем, а? А то я в Москве сроду не был, заблудиться боюсь, – улыбнулся он.
– Может, и вместе поедем, – согласился я. – Только сразу хочу предупредить: Москву я знаю не лучше вашего.
– Так и ничего. Гуртом и батьку бить сподручней.
– Хорошо. Будем бить батьку! Поправляйтесь. И ждите гостей: ребята обещали к вам ещё заглянуть и помочь выписаться.
С Настей мы встретились, когда я вышел из больницы. Её одинокая тонкая фигурка выглядела какой-то сиротливой. Хотелось подойти, обнять и не отпускать ни на миг.
– Георгий, – внезапно произнесла она, – папа сказал, что ты скоро уезжаешь в Москву.
– Поехали со мной! – повинуясь внезапно нахлынувшему чувству, вдруг сказал я, беря её за руки.
Боже, какое у неё красивое и такое родное лицо! Как же я люблю её!
Меня просто переполняли чувства, и в то же время внутри всё переворачивалось от мысли, что Настя может мне отказать.
– Надо же, – она улыбнулась так, что я понял – никакого отказа не будет. – А я боялась, что ты так и не решишься меня позвать.
– Если бы не решился, был бы последним идиотом!
Настя хотела ответить, но не успела: я запечатал её губы поцелуем.
Глава 26
Вечером я пришёл к Константину Генриховичу просить руки дочери. Было непривычно представлять его в качестве будущего тестя.
Увидев меня на пороге с цветами и дорогущим тортом, он сразу всё понял. Впрочем, Настя наверняка его подготовила. Мы с ней договорились об этом сразу, как только я дал ей понять, что она теперь моя и только моя.
– Что, Георгий Олегович, женихаться пришли? – усмехнулся он.
– Есть такое дело, – смущённо произнёс я.
– Проходите. Давайте сядем, поговорим. Настя, – обратился он к дочери, которая выглядела не лучше меня: тоже явно смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке, – накрывай на стол. Видишь, гость дорогой пожаловал.
Я не стал откладывать признание в долгий ящик. Не успела Настя расставить посуду, как я поднялся и взволнованно заговорил:
– Константин Генрихович, мы с Настей любим друг друга и решили пожениться. Я пришёл за вашим благословением и разрешением на наш брак.
Будущий тесть улыбнулся.
– Не стану скрывать: жалко с дочкой расставаться, конечно, но… коли время пришло, значит, придётся. Я, Георгий Олегович, своей Насте не враг. Раз такая большая любовь между вами, берите Анастасию замуж. С моей стороны никаких преград не будет. Только поведайте старику, где свадьбу играть хотите?
– В Москве, – признался я.
– Что, уже пришёл вызов? – вздохнул Лаубе.
– Пришёл, – кивнул я. – Дают три дня на закрытие всех дел и передачу должности, потом надо будет ещё поприсутствовать на судебном заседании по делу Семёнова и Шубина, ну, а дальше уже Москва.
– Кого за себя оставляете? Леонова?
– Да. Пантелея, причём без всякой приставки «и. о.».
– Толковую себе смену подготовили, Георгий Олегович, – явно обрадовался моему выбору Лаубе. – Пантелей – милиционер грамотный, далеко пойдёт. Не удивлюсь, если и его Москва к себе переманит. Там таких любят.
– Всё может быть, Константин Генрихович.
– Настю сразу с собой возьмёте?
– Хотелось бы, – признался я, – но не могу. Надо на месте сначала обустроиться, а потом её вызову вместе со Степановной.
Мы с Настей заранее обсудили этот вопрос, она знала, что Степановна для меня всё равно что мать.
Судя по тому, что информация будущего тестя не удивила и он не стал задавать вопросов, Константин Генрихович тоже был в курсе наших планов. Оно и к лучшему.
Дальше мы душевно посидели за столом и поговорили. Я снова много шутил, стараясь, чтобы старому сыщику не было грустно и скучно. Как отец взрослой дочери, я его прекрасно понимал. Сам когда-то выдавал Дашку замуж. После свадьбы вернулся в разом опустевшую квартиру, лёг на диван и долго не мог заснуть, понимая, что отныне она не будет ждать меня дома и видеться с ней станем не кажий божий день, а хорошо, если раз в неделю. И такая тоска проняла, что хоть волком на луну вой.
Всё-таки не чужой человек, доченька, кровинушка моя… Столько лет были вместе. И пусть с мужем ей повезло, всё равно трудно было отдавать в другую семью моё любимое чадушко. Как от сердца отрывал. Впрочем, почему «как»? Действительно отрывал от «товарища Сердца», готового взорваться на полдороге.
Перед выходом я обнял и крепко, уже по-хозяйски, расцеловал Настю.
– Буду скучать, – сказала она.
– Я тоже.
– Приходи вечером к нам ужинать.
– Приду. Пока не уехал, постараюсь проводить как можно больше времени с тобой. И… береги папу, пожалуйста. Он у тебя замечательный человек. Такие один на миллион рождаются.
Она кивнула. В её глазах были слёзы, надеюсь, радости.
Три дня пролетели как один миг. Пантелей сразу оправдал мои надежды, схватывал на лету все нюансы. Было приятно наблюдать, как старательно и методично погружается он в новую работу. С таким начальником милиции Рудановску повезло.
Правда, на какое-то время пришлось оторваться от дел: приехал журналист из «Правды».
Молодой, худощавый, одетый с иголочки, в тонких круглых очках – чувствовался в нём определённый лоск.
– Кольцов Михаил, – представился он. – Работаю в отделе печати Наркомата иностранных дел, параллельно пишу фельетоны и очерки для нашей партийной газеты – «Правда». Вы, я так понимаю, – Быстров Георгий – гроза преступного элемента. Давайте знакомиться.
Я пожал ему руку. Его фамилия была мне знакома ещё с детства. Даже не верилось, что вижу перед собой живую легенду советской журналистики. Его родной брат прославился как знаменитый карикатурист Борис Ефимов.
– С удовольствием. Если не секрет, вы к нам приехали, чтобы фельетон написать или очерк?
– Как дело пойдёт, – улыбнулся он. – Мне столько о вас рассказывали, что даже не верится. Буду проводить собственное расследование.
– Всегда пожалуйста. С чего начнёте?
– С чашечки чая – найдётся для меня? Можно без сахара,
