Что ж, в путь! Посмотрела на Эймунда и поняла, что больше никогда его не увижу. Слезы градом прокатились из глаз...
— Эй… Ты стал для меня… — я сглотнула комок слёз, вставший в горле, — любимым… клиентом…
— Раз, — послышалось из-за завесы.
— …Очень дорогим. Поверь мне, прошу, и сделай, как я сказала…
— Два.
— …Тогда, возможно, мы ещё встретимся когда-нибудь. Прощай...
— Нет, Далия! Не уходи! — закричал Эймунд и рухнул на колени.
Ох, это сбылось пророчество? Или это радники его уронили?
— Три!
— Бегом, хозяюшка, мы не всесильные, — натужно прохрипел Вредник, и я ушла в тени…
***
…а потом прыгнула в точечный портал, мгновенно настроившись на кровь отца, и уже через мгновенье оказалась в его объятиях. А ещё через одно выходила через грань на Эотеру, где по кристальной площадке металась мама.
— Доченька! Ох, ну слава всему сущему! — моя драгоценная мамуля бросилась ко мне и заключила в объятья. — Я как натянутая пружина была все эти дни! — посетовала она, гладя меня по голове. — Как увидела твоего десницу, как поняла, что ты меня обманула и работаешь сама, так и перестала ночами спать!
— Почему? Я же тебе каждый день рассказывала, что все хорошо, мам, — упрекнула и поцеловала её в щёку.
— Далия, давай не здесь, — отстранилась она и серьёзно посмотрела мне в глаза. — Поговорим дома. Закроемся у меня в кабинете в Грезах, и ты мне всё-всё расскажешь без утайки. И не бойся. Если что, ребёночка воспитаем, и никто не посмотрит на него косо.
— Какого ребёночка? — сначала не поняла я. — О, мама, ты беременна? Поздравляю!
Правда, опять не очень понятно, почему на моего брата или сестру кто-то посмотрит косо, и почему я должна этого бояться. Нахмурилась, пытаясь вычислить, что я не так понимаю.
— Так. Уходим. Все дома, — грозно приказал отец. А потом выговорил и Хранителю, которого, кстати, было не слышно и не видно: — Я надеюсь, ты понимаешь, почему в ближайшее время Далию не увидишь и никакой подпитки не получишь ни от неё, ни от меня.
И это был не вопрос! Бедный, бедненький Хранитель! Как же они не понимают, что он не человек? Он не может мыслить человеческими мерками. И вообще, что за паника? Со мной всё в порядке, если не считать, что сейчас я хочу горько порыдать из-за расставания с Эймундом.
Нет! Так дело не пойдёт. Как это я не буду приходить к Граням? А как я буду следить да тем, что мой десница делает?
Решительно утерла слезы.
— Да. Идемте домой. Я страшно соскучилась, и нам необходимо поговорить.
— Вот, я так и знала! — заключила мама и сделала большие глаза, посмотрев на папу.
— Без паники, Элла. Держи себя в руках. Помни, о чем мы договаривались.
Непонятно поговорили о чем-то своем родители и потянули меня к выходу из-за завесы.
— Не ври мне, Дали! Я видела вас на пикнике, — заявила мама, выслушав мой покаянный рассказ о том, как мне пришлось работать у Эймунда женой. — Этот десница от тебя не отходил ни на шаг! А вёл себя так, будто ты самое ценное, что у него есть! А потом вы уплыли в кусты, и вас долго не было!
Было обидно слушать от неё обвинения не понятно в чём.
— Правильно! Он получил от меня инструкции и вёл себя так, как я ему и велела! — с жаром заверила я, решив пока не рассказывать, чем мы в кустах занимались. А то мама и так уже себе много чего навыдумывала, вплоть до того, что я жду ребёнка.
— Это моя вина… — вдруг горестно вздохнув, выдала она и обняла меня.
Мы сидели на кровати в моей спальне в столичном особняке Кьярваль и болтали «по душам», как это называла мама, уже час. И, честно говоря, я устала ей доказывать, что у нас ничего с Эймундом не было.
— …я так хотела возместить тебе первые пять лет жизни, что вырастила из тебя просто немыслимую наивную ромашку, а это плохо! Это опасно и могло закончиться печально! Слава духам, что этот Хьярти оказался порядочным… хотя по нему так сразу и не скажешь…
Я плохо помнила те времена, о которых говорила мама. Тогда у неё был другой муж, и мне приходилось называть его отцом вместо своего настоящего. Я никогда не вдавалась в подробности того, что тогда произошло, предпочитала радоваться, что с пяти лет живу в полной и любящей семье. Но, пожалуй, родители меня баловали, опекали и потакали во всем, гораздо сильнее, чем брата — тут мама права, но я не дурочка.
— Да почему я наивная-то, мам?! Я все понимаю!
— Если бы я знала, что ты выкинешь такое! Если бы только знала, что решишься на побег, — всплеснула руками мама, — я бы донесла до тебя, что нельзя выбранным тобой способом рекламировать семью и брак!
А по пирамиде она мне этого, между прочим, не говорила.
— Но почему, мам? У меня же все получалось хорошо!
— Нет! Не получалась, Далия! Твои клиенты видели фикцию, обман! Никогда не будет в семье здоровой и комфортной обстановки, если между супругами нет чувств! Понимаешь? — пыталась донести до меня свою точку зрения мама.
— Но мои клиенты согласились искать жён! — возразила я ей.
Я отказывалась верить, что все мои труды были напрасными. Это обидно до слёз вообще-то.
— До первого столкновения! — не сдавалась мама. — Никто, совершенно никто не будет подстраиваться и терпеть друг друга, если нет любви или острой нужды!
Ох, да. На пикнике я это очень хорошо видела. Неужели она права? Навернулись слёзы, а потом я вспомнила наши с десницей вечера и, затаив дыхание, спросила:
— Но Эймунд чего от меня только ни терпел, значит, он меня любит?
— Не факт, дорогая моя, не факт, — попыталась спустить меня с небес на землю мама. — Естественно, ты его заинтересовала и вызвала желание — ты ведь у меня такая очаровательная! Но ты должна знать, что в такие моменты мужчины становятся особенно покладистыми и ручными. А вот любовь это или просто похоть, может только время показать. Сколько вы там с ним общались?
— Пять дней...
— Пять дней! Доченька, я бы тебе посоветовала выкинуть этого мужчину из головы и ещё лет пять спокойно взрослеть, не отвлекаясь на романтику. А мы с отцом за это время постараемся тебя просветить...
Не хочу выкидывать его из головы! И быть пять лет без него не хочу!
— Я ничего такого не делала, чтобы вызывать в нём похоть, — сказала и скривилась.
Делала, конечно — одну только спецодежду жены стоит вспомнить. Но признавать это не хотелось… А маму не обманешь.
— Ты провоцировала взрослого, уверенного в себе мужчину, Далия! Я не знаю, каким чудом он сдержался!
— У нас был контракт! — я продолжала спорить по инерции, хотя уже полностью всё осознала. — Ты сама велела там прописать отсутствие интима.
