противоположным полом, то и выводы он мог сделать соответствующие. Например о том, что я никак не могла переспать с ним добровольно. И что по сути он меня принудил…
Наш последний разговор — абсолютно абстрактный, очень напряженный и неоднозначный, мог только убедить его в этом. И если всё действительно так, то это многое меняет. Это меняет вообще всё!
Боже мой… какая же я дура, что не поговорила с ним нормально. Утонула в каких-то глупых инфантильных комплексах и сама себя убедила в собственном ничтожестве.
И возможно, потеряла из-за этого самого лучшего мужчину в своей жизни. Моего единственного.
Любимого…
— Эй, ты чего так побледнела? — доносится до меня беспокойный голос Заи. — На тебе лица нет!
— Всё нормально, — еле выдавливаю сквозь судорожно сжатые зубы.
— Да какое там нормально! Давай топай к умывальнику и освежись холодной водичкой хотя бы, — активно подталкивает меня в кухонный закуток подруга. — А я пока горячего чая нам организую… с чебуреками! Ты хоть ела что-нибудь с утра?
— Не помню, — бурчу я и, смирившись, неохотно бреду в заданном направлении.
— Ну вот, а говоришь, что всё нормально!
Вода в умывальнике очень холодная, почти ледяная. Но это мне только на пользу, потому что мысли в голове как-то сразу проясняются, а депрессивный настрой и приступ самоедства дружно отступают.
Увлекшись, я все плещу и плещу себе в лицо бодрящей влагой и чувствую себя так, будто только что проснулась от какого-то затяжного кошмара. Краем уха слышу, как подруга гремит посудой и болтает по телефону. Судя по нежным доверительным интонациям — со своим ненаглядным Волчариным.
— …там хрен знает что творится, Макс! — жалуется она, прижав трубку к плечу, и осторожно разливает из старого бабушкиного заварника крепкий лиственно-смородиновый чай по чашкам. — Я тебе точно говорю, ни о чем таком она даже и не думала про него! Иначе я сразу бы заметила, понимаешь? Мы же с ней с детства дружим, прям как вы с Матвеем… и я знаю ее, как облупленную! Так что пусть этот озабоченный прямо из аэропорта топает прямо к ней и не выдумывает всякую ерунду! Во сколько он вообще прилетает?
Матвей?..
Я настороженно вслушиваюсь в ее слова с полотенцем в руках. Пальцы слегка подрагивают от волнения.
Значит, Морозов уже сегодня вернется в город?.. И я смогу его увидеть?..
Быстро сажусь за стол и требовательно смотрю на Заю. Тысячи вопросов теснятся на языке. Где, когда, во сколько…
— Вот, еще горяченькие, — пододвигает она ко мне тарелку с одуряюще пахнущими чебуреками. — Бабуля сама испекла, там начинки просто завались! Не то, что покупные.
— Что сказал Максим? — нетерпеливо спрашиваю я. — насчёт Матвея…
Зая отводит глаза в сторону в некотором смущении.
— Ты всё слышала? Извини, что обсуждала с ним твои проблемы без спросу… но дело в том, что он позвонил и ошарашил меня какой-то чушью! Заявил, что твой Морозов совсем озверел. Ни с кем общаться не хочет, трубку не берёт и вообще сам на себя не похож! Никто до него достучаться не смог, кроме Макса. И то, даже ему удалось вытянуть из него только одно объяснение…
Затаив дыхание, я тревожно уточняю:
— Какое?
Подруга несколько секунд мнётся, а затем сконфуженно выдавливает:
— Морозов с какого-то бодуна решил, будто заставил тебя переспать с ним. Прям силком! — на её лице написано искреннее недоумение. — Слушай… там в горах, когда вы с ним под лавиной бродили, он случайно башкой обо что-нибудь не ударялся?
— Нет, — несчастно отвечаю я. — Но его выводы можно понять. У него же переохлаждение было сильное и лихорадка… Мало ли что могло почудиться. А вот кто действительно виноват в этой ситуации, так это я… косвенно. И сама его не поняла, и запутала всё ещё больше! Господи, мне так стыдно, ты бы знала! Вот что бывает, когда додумываешь причины чужого поведения раньше, чем человек тебе лично их объяснит…
Просияв, Зая воодушевлённо восклицает:
— Вот видишь, я же говорила! Так и знала, что ты неправильно его поняла. Я ведь ещё тогда заметила, у него дома. Он так смотрел на тебя нежно… прямо ух! Горячо до мурашек. Уверена, он влюблён в тебя по уши!
— Ты думаешь? — невольно я заражаюсь её энтузиазмом.
— Да на все сто… нет, даже двести процентов! А знаешь, что мне ещё Максим сказал?
— Что?
— Что если вы сегодня вечером не встретитесь с Морозовым сами, — многозначительно тянет подруга, — то он лично явится за тобой и притащит к нему за шкирку. А потом для надёжности запрёт под замок вас обоих, пока вы не разберётесь в своих отношениях.
— Ну и шуточки у него! — нервно хмыкаю я.
Зая с извиняющимся видом качает головой.
— А это и не шутки. Он всерьёз говорил. И даже просил тебе передать кое-что дословно… Он сказал, что ты поймёшь.
— Какую вещь?.. — Не получив мгновенного ответа, я нетерпеливо вздыхаю: — Да говори же уже, не томи!
— Он сказал… — медленно и без малейшей охоты поясняет подруга, напрягая брови в попытке передать фразу максимально точно, — … что Павлина была для Матвея ядом. Если ты не станешь для него противоядием, то своими руками уничтожишь Золотой Голос «Морозного клана». И если это случится, то… гм… мало тебе не покажется. Даже несмотря на то, что ты моя подруга.
Глава 40. Приоритетный статус
Гудки в телефонной трубке кажутся слишком долгими и громкими. Прямо-таки оглушительными. Я морщусь, вслушиваясь в них, и кусаю губы.
Почему, ну почему Морозов несколько часов не берет трубку? Время — девять вечера! Он ведь уже давно должен быть в городе…
Нервы натянуты до состояния туго звенящих струн. Не выдержав, я начинаю ходить туда-сюда, как запертый в клетке зверёк, а Зая с беспокойством наблюдает за мной.
— Не отвечает?
— Нет…
— Может, у него зарядка села?..
Внезапно гудки сменяются чудовищным потрескиванием. А затем трубка оживает мужским, но абсолютно неморозовским голосом:
— Алло. Вероника?
Я даже одну секунду озадаченно смотрю на телефон с расстояния, чтобы убедиться в правильно набранном номере.
— Да, а… Матвея можно услышать?
— Это вряд ли, — неожиданно отвечает трубка. — Не узнала меня? Я Мрак, клавишник. А босс наш пару часов назад объявил, что шоу окончено… велел всем выметаться. И телефон зашвырнул подальше из-за того, что все его звонками доставали. Я только что его тут на терассе подобрал, с треснувшим экраном… Ты случайно не в курсе, что с Морозовым вообще стряслось? Ну, кроме лавины, естественно.
— А почему я не могу его услышать? —
