плывет по небосводу. Только где — то там, в этом звездном пространстве, застыл одинокий траулер, освещенный бортовыми огнями своего отражения. Даже крики матросов, сновавших на борту судна, заглушались этим вселенским бархатом тропической ночи.
Подплыв к кораблю, он оглянулся по сторонам и, убедившись, что все спокойно, рывком ухватился за скользкую резину протектора одной из автомобильных покрышек, висящих по обоим бортам траулера. Подтянувшись, он взобрался на покрышку и застыл, высматривая дальнейший свой путь. Бесшумно колышущаяся тень лодки, медленно сливаясь с густой темнотой океана, исчезла среди мерцающей глади. Легкий тропический бриз холодил влажную кожу, и Карташов, чуть выждав пока высохнут влажные ладони, потянулся к канатам, свисавшим с борта.
Взобравшись на траулер, он незаметно проскользнул в спасательную шлюпку, накрытую брезентом, и там стал быстро натягивать на себя одежду. Первым делом он достал Парабеллум, воткнутый в один из ботинок, и положил рядом. Карташов чутко прислушивался к разговорам на борту судна, пытаясь уловить тревожные нотки в голосах матросов. Но все звучало обыденно, каждый из них занимался своим делом, беззлобно переругиваясь друг с другом на гортанном шотландском наречии.
Растянувшись на теплом сухом дне спасательного шлюпа, Карташев застыл, ожидая, когда траулер отдаст швартовы. Можно было постараться проскользнуть в трюмы корабля, но он знал, что таможенная служба в первую очередь будет проверять именно там. И, кроме того, зная продажность кубинских таможенников, он надеялся, что капитан траулера уже предусмотрительно вознаградил командира досмотрового таможенного отряда и проверка пройдет поверхностно и быстро. Ведь на любом судне всегда есть, что прятать из контрабанды, и команда никогда этим не гнушается. Однако Карташев был готов ко всему, сняв Парабеллум с предохранителя и чутко прислушиваясь к окружающим голосам.
Три часа спустя палубу мелко тряхнуло, и корабль задрожал от запущенных двигателей большого автономного траулера морозильного типа «Корделия». Судно медленно начало отшвартовываться, направляясь к Канал де Энтрада, соединяющему бухту с Мексиканским заливом. «Корделия» медленно, как бы нехотя, покидала акваторию гаванского порта.
Потирая отекшие кисти рук, Хосе Гарсия Гиаментес выплюнул насквозь пропитанную слюной тряпку изо рта и на ватных ногах подошел к окну. Несмотря на творящийся сумбур в голове, ему было интересно, что же там высматривал таинственный незнакомец?
В порту неспешно отдавал швартовы канадский танкер, а вдали мимо маяка Эль-Морро, за дымкой мерцающего утреннего океана исчезал рыболовный траулер с портами прибытия Гандер (о. Ньюфаундленд) — Прествик (Сев. Шотландия).
Хосе отвернулся от окна и уставился на пачки денег, которые оставил на столе пришелец. Потом медленно опустил голову и стал разглядывать свои мокрые штаны. Жгучий стыд овладел им. Он скинул штаны и подошел к столу, под которым маленькой лужицей растеклась моча — свидетельство его ночного ужаса и унижений.
Хосе, воровато оглянувшись, сгреб со стола купюры и быстро спрятал их в шкаф. Он знал, где разменять их на песо и понимал, что главное выждать время. Потом он сможет прожить безбедно на эти деньги долго и счастливо, даже при революционном правительстве всеми обожаемого Команданте. Главное не попасться сейчас!
Страх прошел, оставив место надежде. Хосе, улыбнувшись самому себе, достал уже твердыми руками сухую тряпку и, так и не переодевшись, голышом, начал вытирать лужу мочи под столом…
III
10
— … На следующий день я сдался капитану траулера, объяснив, что являюсь гражданином Германской Демократической Республики Гансом Кройцером из Дрездена и, что, приехав на Кубу с делегацией журналистов из Восточного Блока, решил сбежать, опасаясь преследования Штази за свои демократические убеждения. Как доказательство, я предъявил свой паспорт и попросил дипломатического содействия. Капитан по рации оповестил британские власти обо мне и получил согласие на экстрадицию.
Так я остался на борту траулера «Корделия», плывущего в Прествик через Гандер. На подходе к Прествику я, прихватив спрятанную в тайнике сумку, ночью сбежал с корабля и поплыл к берегу. Этой же ночью, использовав уже свои британские документы, я уехал в Лондон. Там с моими навыками затеряться было несложно. Тем более, что у меня были личные связи с представителями недавно организованного колумбийского наркокартеля Кали, которые хорошо укоренились в Британии, и пара тайников, оставленных мной. Дальше рассказывать не буду. Думаю, этого достаточно…
Тонкие губы Карташева чуть растянулись, изобразив подобие улыбки.
— Я выполнил твои условия и теперь жду ответной услуги. Ты согласен на дальнейшее сотрудничество?
Я молча кивнул.
Старик действительно выполнил условие. Пять дней назад моя жена с ребенком пересекли границу России с поддельными паспортами, и сегодня он пришел ко мне не с пустыми руками. Степан принес с собой фотографии, где были изображены Ольга с Олежкой в квартире одного немецкого города, а потом на фоне разных достопримечательностей (по понятным соображениям называть город я не буду). К фотографиям прилагалось письмо жены, написанное от руки, где она рассказывала мне, что у них все нормально. И теперь мне надо было выполнить свою часть договора. Карташев положил на стол потрепанный российский паспорт.
— С этого дня ты — Антон из Липецка, приехал в Москву на заработки. Меня зовут Петр. Мы обращаемся друг к другу только по этим именам, даже когда находимся наедине.
Я взял паспорт со стола и раскрыл его. На меня смотрело глянцевое изображение моего лица. Только на фотографии я был брюнетом с бородкой «а-ля эспаньол». Место моей регистрации значилось в Волоколамском районе, село Дубосеково, улица Новая, дом 1. Я удивленно вскинул голову и посмотрел на новоиспеченного Петра.
Старик усмехнулся:
— Краска для волос и очки в ванной. Я помогу с покраской. И ты начинаешь выбривать эту поросль на своем лице под бороду, как на фото. Документы качественные, насколько это возможно, и должны выдержать проверку, если не будут углубляться в «легенду».
— А что за Дубосеково?
— Самый безопасный вариант. Это деревня алкашей в 130 километрах от Волоколамска, и администрация деревни зарабатывает на пару с администрацией Волоколамска тем, что прописывает за деньги гастарбайтеров разных мастей. Думаю, что по этому адресу «проживает» еще человек 300–400, при том абсолютно законно. Там все так запутанно, что никто особенно разбираться и не будет. Скажу тебе одно, что по моему паспорту, я тоже являюсь твоим ближайшим соседом по деревне. Так что, Антон, соберись и готовься к изменению имиджа, а я расскажу вкратце что будет дальше.
Старик как — то внутренне подобрался, и теперь из праздного рассказчика превратился в полководца, излагающего план сражения.
— Моя цель уничтожить Лебедя, и, естественно, я уже разработал план, как это сделать. На это ушло почти два месяца, и я изложу
