морось на гладких поверхностях. Капитан, хоть и сам мучился от жажды уже много часов, терпеливо сносил эти тяготы. За годы, проведенные в разведке, ему стало привычным это многочасовое ожидание, когда боль, жажду или голод приходится не замечать, чтобы они не мешали сосредоточиться на боевой задаче. И артиллеристы не вызывали у него раздражения своими просьбами и жалобами, несмотря на воинский устав и дисциплину, они не были приучены к основам разведки – к осторожности, постоянному соблюдению светозвукомаскировки, к терпению, а также к тому, чтобы совершать любые действия только с холодной головой. Поэтому Глеб давал им советы, а сам опирался на свое чутье, которое никогда не подводило его. Вот и сейчас билась тревожная мысль, что надо двигаться не по направлению к границам фронтов, а уходить с маршрута в сторону. Неспроста патруль осматривал окрестности, немцы наверняка заметили следы танковых гусениц и уже через пару часов по этому следу выйдут к подбитой бронетехнике в теснине. А потом примутся обшаривать местность вокруг в поисках того, кто осуществил диверсию. Поэтому нужно найти укрытие и переждать там до наступления темноты, и это укрытие должно быть на приличном расстоянии от дороги и теснины Зуйского ущелья.
Он развернулся к отряду:
– Сейчас короткими перебежками, пока дорога пустая, уходим на север. Ориентир – река.
Григорчук удивленно переспросил:
– Двигаемся назад, еще дальше от нашего фронта?
– Да, и как можно быстрее! – Беспокойство нарастало внутри офицера разведки, он видел внутренним взором, как уже мчат по дороге к гряде мотоциклы с эсэсовцами, чтобы обшарить все на своем пути. – Мы не можем двигаться по привычному маршруту, его сразу обнаружат и выставят там засаду. Придется идти в обход. Сначала на север вдоль реки, потом найдем место с небольшой высотой воды и перейдем на другую сторону. Дальше будем пробираться через лесной массив.
– Крюк почти в двадцать километров, – задумчиво протянул Григорчук.
– Даже больше, и переправа через реку. Путь тяжелый и долгий, но возвращаться так же, как попали сюда, – невозможно. Нас или встретит засада на пути, или нагонят эсэсовцы.
По дороге помчалась вереница грузовиков, за ними тяжело загрохотали бронетранспортеры «ханомаг». От громких звуков и грозного вида вражеской техники артиллеристы притихли, смолкли жалобы и вопросы. Они вдруг увидели вблизи всю мощь врага, у которого они теперь были в тылу, в нескольких метрах, затаились беззащитные и практически безоружные. Наконец они поняли, что хотел донести до них командир – запутанный, длинный путь спасет их и выведет назад к советским позициям, а прорваться нахрапом через густо забитую личным составом оккупированную территорию не получится. Слишком тяжел их груз, и слишком малы их силы.
По приказу Шубина они двинулись в направлении, которое уводило дальше от советских позиций, но и дальше от теснины, ставшей гробницей для танковой роты. Ползти было тяжело, по холодной земле, не поднимая головы, лишь на силе рук и ног вытягивая не только свое тело, но и тяжелый груз – части орудия М-8 и окоченевшее тело командира. До реки они добирались почти час, ободрав ладони и лица о камни, твердые комки земли и прошлогодний сухостой. Оказавшись на берегу, капитан Шубин хотел уже было разрешить недолгий привал, чтобы немного восстановить силы перед переходом через водную преграду, как воздух разорвал треск мотоциклов. Как он и предполагал, на разведку теснины прибыл отряд СС, самое безжалостное и опасное подразделение войск Гитлера. Мотоциклы протарахтели по полю, где они недавно лежали, решая, как действовать дальше, а потом вой моторов взорвался эхом между каменных стен узкого прохода в каменной гряде.
Григорчук, который тоже внимательно прислушивался к звукам, хрипло протянул:
– Вовремя ушли. Пока будут разбираться, надо на ту сторону и в лес. – Он повернулся к остальным. Хотя он сам тяжело дышал после нескольких часов движения ползком, но поддержал своих товарищей: – Ребята, давай поднажми. Уходить надо быстрее, сейчас фрицы искать нас начнут. Отдыхать нет времени. Давайте, товарищи, вперед.
Вымотанные люди не протестовали, теперь уже каждому стало понятно, что их спасение – стремительное перемещение в другой квадрат, как можно дальше от центра событий. Через боль, через усталость необходимо двигаться.
И они снова ползли, потом вброд переходили ледяной поток реки, на ходу жадными пригоршнями утоляя жажду. Поднимались по скользкому глинистому склону, цепляясь руками и ногами за любой кустик или камень на пути. На том берегу никто не остановился ни на минуту, чтобы передохнуть. Будто машины, без отдыха и жалоб советские бойцы упорно двигались вперед по намеченному их командиром маршруту. Ноги их не слушались, пот и грязь пропитали одежду, в теле болела каждая клетка, но приказ требовал идти вперед и только вперед.
Оказавшись в лесу, разведчик наконец выдохнул: теперь можно идти обычным шагом, а не передвигаться ползком. За их спинами вдали снова разносился визг мотоциклетных моторов, после осмотра теснины фашисты кинулись на поиски отряда. Но было уже поздно, советские артиллеристы шагали по лесному массиву, обманув своего противника и запутав следы.
Возвращение назад затянулось почти на сутки, к своим позициям артиллерийский расчет подходил, едва передвигая ноги. Раненым помогали идти по очереди их товарищи, подставляя плечо и помогая двигаться.
Капитан Шубин тоже еле шел, засыпая на ходу, и тут же вздрагивал – вокруг по-прежнему лес, рядом бойцы из его отряда, а впереди еще несколько десятков километров тяжелого перехода. Хотя теперь была вода на листьях деревьев, не надо было ползти, а за спиной не шла по пятам немецкая охрана.
Оказавшись наконец во Власовке, небольшой отряд построился перед майором Джахеевым, который лично высматривал своих бойцов последние сутки на постах, расположенных на окраине жилой застройки. Сейчас он не мог скрыть радости и печали одновременно. При виде бойцов он ринулся к ним навстречу, а потом застыл будто от удара, рассмотрев брезентовый саван и мертвое тело Егора Кротова в нем. Доклад капитана Шубина Джахеев слушал с непокрытой головой, прижимал фуражку к груди, кивал, а у самого зубы сжимались от внутренней боли. Его фронтовой товарищ был мертв, отдал жизнь во время выполнения боевой задачи, осуществив секретную операцию.
Не было поздравлений или хвалебных речей, лишь короткие слова о ликвидации танковой роты, об убийстве немецких танкистов их сбежавшим офицером. Остальные бойцы молчали, не было желания гордиться своим подвигом, только печаль и горечь утраты – впереди их ждали похороны командира.
После доклада разведчика майор коротко сказал:
– Благодарю за службу. Доложу о выполнении задания в штаб.
– Товарищ командир, у меня одна просьба к вам есть, – огорошил его вдруг капитан Шубин. – Разрешите одиночную вылазку. Не к немцам, нет. Хочу проехать по деревушкам и найти того офицера. Командира танковой немецкой роты лейтенанта
