Девять – в яму с головой.Еловые лапы царапнули ее по лицу, и она вывалилась на тонкую, едва видную тропку, проторенную кроссовками Егора и лапами бабы Тони. Безлюдная улица Пушкина встречала Варю неприветливым карканьем ворона-проводника.
–Десять – и пришел домой,– хрипло выдавила Варя незнакомое окончание считалки.
* * *
Егор стоял на углу, руки скрещены на груди, поджатая левая нога упирается в стену. Бессменный спортивный костюм, стоптанные кроссовки, капюшон скрывает глаза. Увидав Варю, он порывисто отклеился от стены, шагнул вперед, раскинув руки, будто собираясь обнять, но сдержался.
–Добралась? Выглядишь так, будто в грязи валялась!– Он с сомнением оглядел девочку с головы до ног.– Можно же по-простому, без этой чуши со считалочкой, прямо через Лес… Эх, ладно уж…
Егор махнул рукой. В его голосе причудливо смешались облегчение, недоверие и радость. Варя остановилась, держась за бок. Пройденные километры навалились на нее болью в мышцах, одышкой, усталостью и пониманием: почти незнакомый человек только что пожертвовал ради нее жизнью. Губы зажили своей жизнью, скривились, затряслись. Варя указала пальцем на все еще галдящий Лес:
–Б-баба Т-тоня…
–…знала, на что шла,– безжалостно обрубил Егор.– Забудь. Сейчас нельзя об этом думать. Надо вытаскивать твою маму.
Усилием воли Варя проглотила подступающие слезы. Егор прав. Ничего еще не закончено. Не время плакать.
–Держи!
Егор швырнул ей гладкую округлую палку – похоже, черенок от лопаты. Сам вооружился такой же, ловко крутанув кистью, рассек воздух. Неумело держа оружие, Варя поспешила за ним.
–Для чего это?– на ходу спросила она.
Из-за угла появился Двор, и Варя охнула, пораженная переменами. Облако пара вырвалось изо рта туманным призраком. Мертвый дворник все так же старательно расчищал дорожки, но обледеневшие дома выглядели заброшенными. Огромные сосульки разорвали жестяные животы водосточных труб, повисли на потухших фонарях. Кусты и деревья съежились, почернели, как после пожара. Со стен отвалились куски штукатурки. Толстый слой инея затянул стекла, отчего окна казались похожими на бельма. Лишь кое-где виднелись проталины, из которых невидимые жильцы следили за предстоящей битвой. И повсюду – повсюду!– стояли уродливые стражи, слепленные сестричками Ярвинен.
Подточенные оттепелью, грязно-снежные тела их напоминали черные колдовские свечи из страшной сказки. Не спуская угольных глаз с Вариного окна, снеговики сонно покачивали ветками. Егор, не скрываясь, подошел к ближайшему и, размахнувшись как профессиональный хоккеист, начисто снес оплывшую башку. Вместе с фонтаном ледяной крошки над Двором разлетелся хрустальный звон. Спящие до поры снежные кадавры зашевелились.
–Быстрее!– закричал Егор, нанося удар за ударом.– Беги к подъезду!
Не было нужды объяснять, к какому. От четвертого подъезда, где жила Арина, их отделяло полсотни шагов и с десяток стражей. Остальные уже бросали свои посты у Вариного окна, спеша наперерез. Двигались они хоть и неловко, но довольно быстро.
Варя отскочила в сторону, пропуская мертвого дворника. Не обращая внимания на разыгравшуюся битву, он продолжал бездумно делать свое дело. Разбитый снеговик угодил на широкую лопату и поехал в другой конец дома. Варя вздрогнула – руки-ветви проворно лепили новую голову. Значит, Егор не уничтожил его и даже не ранил серьезно! Дело принимало скверный оборот.
Второй подъезд. Сбоку, по-паучьи перебирая лапами, приближался одноглазый уродец. Варя с разбегу воткнула палку в оскаленный иглами-сосульками рот. Надавила что есть силы, так, что морда кадавра развалилась надвое. С силой толкнула ногой в грудь, роняя обезглавленное тело. Что-то свистнуло, стегнуло по бедру. Шипя от боли, Варя отпрыгнула. Под разорванную полу пальто тут же полез холод, обдувая набухающий кровью порез на ноге.
Третий подъезд. Мимо вновь пронесся дворник, снес пару снеговиков, стоящих на пути. Разбитые кадавры, не прекращая собирать себя, норовили вцепиться Варе в ноги, задержать, обездвижить. У заветного крыльца скакал, размахивая палкой, Егор, обороняясь сразу от трех тварей. Спортивный костюм пестрил прорехами, в плече торчал толстый обломок, но крови видно не было.
