Теперь пикап отъехал в сторону и остановился футах вдвадцати от дороги. Ромстед снизил скорость. Водитель, сняв солнцезащитныеочки, высунулся из окна и приветственно помахал рукой. Это был мужчина спреждевременно поседевшими волосами и худым лицом, на котором застылотревожно-вопросительное выражение. Когда они учились в колледже, Брукс хотелстать актером; его единственным недостатком была неспособность — или нежелание— заучивать роли наизусть; гораздо большее удовольствие он получал, когдапридумывал их сам. Ему было достаточно одного намека, чтобы экспромтом сочинитьцелую пьесу. Ромстед ответил на приветствие.
Когда пикап пристроился позади них, Ромстед поехал ещемедленнее. До места передачи денег оставалось четыре мили. Дорога пролегала поместности, почти абсолютно ровной. Изредка попадались невысокие пригорки иликаменистые гряды. Да, Кесслер неплохо подобрал местечко. В бинокль он могразглядывать весь пейзаж на многие мили вокруг, ничего не упуская из виду. Ихмашина да пикап — вот и все на этом безлюдье. Три мили.
«Ну вот, — подумал Ромстед, — теперь на взлет». Онпринялся насвистывать «Милашка Джорджи Браун», отстукивая пальцами такт порулю. Полетт Кармоди подняла голову и испуганно посмотрела на него.Улыбнувшись, Ромстед подмигнул ей и приложил ладонь к уху, как будто хотелпослушать, что она скажет.
— Господи помилуй, вам что, не страшно? — спросилаПолетт.
— Успокойтесь, — ответил Ромстед. Черт его знает,где установлен «жучок», но это не важно. Его услышат. К тому же еще один«жучок» должен быть в багажнике, чтобы контролировать Брукса. — Они невзорвут машину, пока деньги находятся в пикапе. Я уверен. И не станут взрыватьпотом.
Полетт судорожно сглотнула и облизала губы. Ромстед видел,как отчаянно ей не хочется терять надежду.
— Что… что вы имеете в виду?
— Их разведка совершила ошибку. Они хорошо поработали,но не довели дело до конца. Они разузнали о вас, Джероме Кармоди, обо мне имоем прошлом, однако им стоило хоть одним глазком заглянуть в прошлое Брукса.
Еще 2, 6 мили . Губы Полетт умоляюще шевельнулись, но онаничего не могла сказать. А Ромстед продолжал:
— Именно по этой причине я все время задирал Кесслера иуверял, что у него ничего не получится и что ФБР придумает, как подсадитьсвоего человека. Я хотел, чтобы он выбрал Брукса, и добился своего. Видите ли,мы с Бруксом были напарниками в команде, которая за неделю побывала в такихпеределках, которые Кесслеру и не снились…
Полетт кивнула и слабым голосом произнесла:
— Я так и думала… ЦРУ.
— Заметьте, это вы сказали. Да, мы оба работали вЦентральной Америке; у нас обоих два родных языка — английский и испанский. Мыи раньше имели дело с киднеппингом — и разыскивали похищенных, и сами брализаложников. И поэтому я не думаю, что они взорвут нашу машину. Я знаю, как бы ясам действовал, если бы они захватили Брукса, а наши с ним мысли всегдасовпадали. Мне следовало рассказать вам об этом раньше, но я ждал, пока ходаназад не будет и им уже некуда будет деться. А теперь невозможно переиграть всезаново, поэтому им придется смириться с Бруки. Верно, Кесслер?
Оставалось меньше двух миль. Полетт снова опустила голову,то и дело сжимая и разжимая кулаки. Ромстед обернулся назад. Кэррол уверенно повису них на хвосте, держась в четверти мили позади. Дорога — если ее можно былотак назвать — бежала прямо вперед, и ничто не нарушало монотонности пустынногопейзажа, кроме приближавшейся справа невысокой скалистой гряды. Теперь сомнениеуже посеяно, и через несколько минут оно начнет давать ростки, а все остальноебудет зависеть от Кэррола. Ромстед пожал кисть Полетт. Та подняла голову,попыталась изобразить что-то наподобие улыбки, потом еще раз проверила счетчик.Ромстед тоже взглянул на него. 86, 8 мили . Осталось 0, 9.
Он посмотрел налево, в сторону трех холмов, напоминавшихусеченные конусы. На одном из них, должно быть, обосновался Кесслер. Справапо-прежнему не видно никакого подъема, и только невысокий пригорок,находившийся от дороги не более чем в двухстах ярдах…
И вдруг одновременно с острым чувством вины и злости насобственную тупость Ромстеда мгновенно охватила паника. Неужели уже слишкомпоздно и он погубил друга? Он так углубился в разные проблемы, что совершенноупустил из виду очевидное и Бог ты мой, все испортил. Счетчик показывал 87, 1мили . Сбросив газ, Ромстед нажал на тормоза и, чтобы не вызывать подозрения,выругался:
— Вот черт! Чуть не проскочил! Полетт Кармодиповернулась к нему, порываясь что-то сказать, но Ромстед поднес к губам палец иэнергично затряс головой. Когда они окончательно остановились, он сновавзглянул на счетчик, а потом на ближайший выступ скальной гряды. До него где-тоярдов девятьсот, еще не все потеряно. Но радоваться рано. Ружье должно бытьпристреляно на двести ярдов, а изменять угол оптического прицела придется наглаз и без всяких пристрелочных выстрелов. Однако стрелок — кем бы он ни был —отлично знал свое дело. Ромстед уже видел его работу.
И как он, черт возьми, мог попасться на эту удочку собвалом? Он ведь слышал, как одна машина прошла на север, а немного погодядругая проскочила мимо них на юг? Кесслер не мог очень подолгу глушить связь сФБР — тогда агенты успели бы засечь своими локаторами его аппаратуру. А емупотребовалось бы не меньше часа, а то и двух, чтобы не давать Кэрролу вернутьсяк шоссе. Ромстед должен был предвидеть эту хитрость, но слишком увлексяспасением собственной шкуры.
Он оглянулся назад и сквозь оседающую пыль увидел, что пикапостановился в сотне ярдов позади них и Кэррол Брукс вылез из кабины.
«Ну, дружище, — подумал Ромстед, — это будет твоясамая выдающаяся роль: придется с ходу подхватывать намеки и импровизировать навсю катушку».
Глава 12
Полетт по-прежнему с мольбой смотрела на Ромстеда. Он указалв сторону гряды и согнул указательный палец, как бы спуская курок. Непонимающепожав плечами, она закрыла глаза; он понял, что она держится из последних сил.Такое длительное напряжение способно сломить кого угодно. Он снова оглянулся.Кэррол вытащил из машины два больших чемодана и направился к ним. Чемоданы,похоже, были тяжелыми; иначе и не могло быть. Два миллиона долларов в любыхкупюрах представляют собой приличное количество плотно упакованной бумаги. Тенистановились все длинней; через час совсем стемнеет.
Брукс приближался. Вот он уже в пятидесяти ярдах. Ромстедвысунул голову в окно и крикнул:
— Que tal, amigo? Hace muchos anos[22].
Кэррол ни слова не понимал по-испански, да и ответ его всеравно не был бы услышан. Он только покачал головой, продолжая идти.
Кэррол подошел к машине сзади и поставил чемодан на землю.
