просто так, без приключений съехать по пандусу у нас не вышло. Платформа зацепилась колесом, кресло накренилось. Я не смогла физически удержать ботаника, и мы повалились прямо в кусты, по левую сторону от ступенек. Хорошо хоть это был не барбарис. И не розы. Я упала на Гильома, кресло придавило нас обоих. Мужчина скривился.
— Да ладно! — я выкарабкалась из-под кресла. Встала на ноги, отряхнула штаны. — Зато полетали.
Поднять здоровенного мужика с земли оказалось тем ещё испытанием. Хорошо, что Гильом был до крайности худ. Но вот его кости худыми точно не были! Пару раз мы снова падали мимо кресла на вредной, отъезжающей платформе.
— Оставь меня! — наконец не выдержал Гильом. — Уходи. Я не просил…
— Ещё бы ты просил!
Я разозлилась. Вытерла пот со лба. Вокруг кружилась феечка и что-то пищала. А затем села на ухо и снова пискнула. Как жаль, что мне не услышать, что именно она говорит!
В третий раз, как и положено в сказках, у меня всё получилось. Я догадалась поднимать его спины, таким образом, Гильом перестал выскальзывать из моих рук. И, глядя на его злое, красное от ложного стыда лицо, я вдруг подумала, что у платформы должен быть какой-то тормоз. Вроде ручника.
— Поехали! — жизнерадостно воскликнула я, и мы покатились.
Подъехали к колодцу сказок.
— Здорово, да?
Гильом угрюмо посмотрел на меня. На щеках его ходили желваки. В глазах сверкала злость. Ой, да и ладно! Злость — это прекрасно. Злость — великолепный мотиватор.
— Сделай одолжение, — почти не разжимая губ, прошипел он, — оставь меня наконец! Ненавижу, когда кто-либо воображает себя богом и пытается распоряжаться моей жизнью.
— Тебе не нравится гулять по саду? Оглянись вокруг! Сидишь в своей каморке, как обдолбанный крот!
— Пусть я крот! Тебе какое дело⁈
— Никакого! — рассмеялась я. — Не считая, конечно, того, что подружиться с тобой и помочь тебе — задание Колдуна. Ну то есть… как его там. Принца Фаэрта. И, если я этого не сделаю, у меня будут неприятности.
Гильом прищурился. Его губы дрогнули и скривились.
— То есть, ты со мной возишься только по заданию?
— Конечно. Зачем бы иначе я стала возиться с дохлым конём? Я не из тех, кто постоянно перебирает мёртвый карбюратор. И не из тех, кто помогает тому, кто сам отказался от борьбы.
— Уходи, — процедил шахматист.
— Как скажешь. Если тебе нравится просто сидеть и жалеть себя до опупения: «ах, я, такой молодой и красивый, и без ног! Ах боже, боже!», то это не ко мне. Я не умею жалеть.
— У-хо-ди!
Я подошла к колодцу, нагнулась и крикнула:
— Эй! Если тебе можно заказывать истории, и если ты там не только про белоснежек и золушек знаешь, расскажи товарищу «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого.
Это была любимая книжка моего папы. Он мне читал её на ночь вместо сказок.
— Я не хочу… — начал было упрямый ботаник, но я пожала плечами:
— Да мне пофиг.
Развернулась и ушла. Феечка что-то запищала мне на ухо.
— Эх… мне б ещё понимать тебя, подруга, — прошептала я.
И вдруг остановилась. Ну конечно! А почему нет-то? Насколько я понимаю, весь вопрос в размере. Меня Эль понимает, а, значит, сможет и говорить так, чтобы я её понимала. И мы двинулись по направлению к сараю. Я не сильна в физике, но уж усилитель-то звука изобрести способна, полагаю. Вот только… какой? Мегафон тут явно не подойдёт: фея вряд ли будет способна его удержать.
Я задумалась. Гм. Но, едва мы вошли в сарай-мастерскую, тотчас поняла: надо усиливать не рот феи, а мои уши! Ну конечно! Антинаушники, или наушники наоборот. Жаль, конечно, что тут нет электричества, но и без него справимся…
Бумажных стаканчиков я не нашла. Пришлось мастерить самой. Зато обнаружила проволоку для скрепляющей дуги.
— Интересно, — услышала я писклявый голосок, едва только надела на уши забавную конструкцию. — Псевдоуши?
— Можно и так сказать, — бодро отозвалась я. — Меня зовут Дрэз. Как зовут тебя, я уже знаю: Эль. Ну что, поработаем? Придумаем нытику тормоз на платформу?
— Рычаг! Нам нужна система рычагов. И что-то вроде стола без столешницы, чтобы он мог передвигаться…
— Ходунки, да. Спасибо, Эль. Ты — гений.
— Гений, да. Но не Эль. Моё имя — Мари.
Я извинилась. Должно быть обитатели Холодного замка просто не знали, как зовут их фею. Ну и назвали, как смогли.
— С чего начнём? — бодро пропищала мелкая.
— С обеда. И нытика тоже нужно покормить.
— Безмолвные слуги действуют только внутри, — пояснила Мари-Эль, или Эль-Мари. — Нужно вернуться в замок и произнести, чего хочется.
— Мотоцикл? — весело поинтересовалась я.
— Если они знают, что это такое, и если хозяин не запрещал, то могут и принести. Но вряд ли. Если уж я не знаю, что ты имеешь ввиду…
— Ясно. А как зовут хозяина?
— Фаэрт, Чертополох, Утруписташ, Тихогром… у него много имён.
— И какое из них — настоящее?
— Ни одно из тех, которые я произнесла. Его истинное имя ты здесь не сможешь назвать. Звуки не сложатся в слово.
Я задумалась. Ничего себе! Зачем так сложно-то? Но радовало, что Мари подтвердила: Фаэрт — имя не настоящее. Почему-то я так и предполагала.
— Рагу из телятины в сливочном соусе, — распорядилась я, едва мы вновь оказались в зале. — Борщ со сметаной, салат с авокадо, помидорами и огурцами и… м-м… креманку со смородиновым мороженным. Пожалуйста. Ах, да! Всё это в двух экземплярах. И отдельно прибор для феи.
На столе появилось два подноса с перечисленным. Я подняла руки ладонями вверх:
— Поставьте сюда, пожалуйста. Мари, ты давно знакома с тем-кого-нельзя-называть?
— Спасибо! Тут нет времени, — пояснила фея, аккуратно присаживаясь на край подноса. — Хозяин замка волен запускать его в любую сторону или останавливать.
Интересненько.
Гильома мы застали всё там же. Он сидел и смотрел куда-то вдаль. Небо потемнело, сгустились тучи, то и дело прорывающиеся дождинкой-другой.
— Ваша еда, мой король, — весело сообщила я. — Проголодался? Или снова скажешь: «уйди, постылая»?
— Не скажу.
Гильом обернулся ко мне:
— Почему ты так меня назвала?
— Забей. Кушай лучше. Это вкусно. Я затупила, надо было креветок заказать. Ну да ладно, в следующий раз. Ты не боишься попасть под дождь?
Он слабо улыбнулся и покачал головой.
— Прости, — выдохнул, взяв вилку, — я был несправедлив к тебе.
— Забей. Я к тебе тоже несправедлива. Даже боюсь представить, чтобы со мной было, если бы я на несколько лет угодила в инвалидное кресло… А, кстати, ты давно в нём?
— Не знаю.
— Точно! Здесь же нет времени. Сколько тебе было лет,
