третий турнир устроить. На этот раз среди других красавцев рыцарей явился и рыцарь на белом коне в золотых доспехах.
Встала прекрасная девушка с букетом в руках на помост и дала знак, что можно турнир начинать. Рыцарь в золотых доспехах впереди всех мчался и цветы из рук ее выхватил. Ускакал он прочь, и никто ведать не ведал, откуда он взялся. А пастух (это он был) вернулся на горный выгон, коня в стойло отвел, золотые доспехи снял. Вечером опять стадо домой пригнал.
Букет пастух и на этот раз тайно графской дочери отдал и ничего не сказал.
Снова граф напрасно ждал, что жених явится. Ну и гневался он! Победителя последними словами честил! Вдруг узнал граф, что дочери его всякий раз цветы назад возвращают. Позвал ее к себе и спрашивает:
— Кто тебе букет назад отдавал?
— Да пастух, батюшка, всякий раз цветы мне приносил. До чего же он хорош собой! Очень он мне понравился!
Как услыхал граф слова дочери, разобрало его любопытство. Велел он пастуха позвать и спрашивает:
— Признавайся, от кого ты букеты для моей дочери получал?
— Никто мне цветы не давал, я сам всякий раз их на честном турнире добывал.
— Почему же ты ко мне не пришел? — спрашивает граф.
Пастух ему в ответ:
— Ведь не может графская дочь женой простого пастуха стать. Не хотел я, чтоб она силой за меня шла. Хотелось мне, чтоб она меня полюбила.
Говорит ему граф:
— Не по душе мне дочь за пастуха отдавать, но слово свое сдержу. — Ты — жених моей дочери. И ей ты по сердцу!
У пастуха словно гора с плеч свалилась. Он девушку ведь с первого взгляда полюбил.
Стали в замке к свадьбе готовиться, немало гостей созвали. Вот и день свадьбы настал. Пируют гости за столом и спрашивают жениха:
— Где же ты взял такие дорогие доспехи и таких скакунов?
Рассказал им пастух про трех драконов, про ключики, которые нашел, про потайное подземелье. После свадебного обеда повел бывший пастух графа и гостей к заветной сосне, железную дверцу отворил, впустил всех в подземелье. Вошли они в первый зал, где все было из железа. Тут вдруг вороной конь графу говорит:
— Я прадед твой и горный выгон у прадеда этого пастуха оттягал, за это и наказан.
Вошли они во второй зал, где все было из серебра. Заговорил гнедой конь:
— Я дед твой и с прадедом заодно был.
Вошли они в третий зал, где все было из золота. Тут белый конь графу и говорит:
— Я отец твой, хоть правду знал, да молчал. Не хотелось мне горный выгон законному хозяину отдавать.
Исчезли все три коня, а граф с женихом и гостями в замок воротился. Сколько времени они там еще пировали, про это я не знаю. Одно известно: когда граф умер, хозяином в замке стал пастух. Был он добрым, справедливым, и все в округе его почитали.
Жадный пастор
ил-был некогда на свете пастор. И было у него полей, лугов и лесов не счесть сколько! В пасторских свинарниках полно жирных свиней, в коровниках — молочных коров, а на конюшне — рослых коней. Жить бы пастору да радоваться! Но нет, был он такой жадный, что все ему мало! Все на чужое добро зарился, другим людям завидовал! Ни один работник, ни одна служанка долго у него в доме не заживались.
Неподалеку от пасторской усадьбы стояла лачуга бедного крестьянина. И было у него земли так мало, что никак крестьянин и его три сына не могли прокормиться. Пришлось старшему службу искать. А в ту пору пастор опять прогнал работника и стал старшего сына крестьянина к себе в усадьбу нанимать.
— В обиде не будешь, — говорит ему пастор. — Плату получишь хорошую. Только уговор такой: не ворчать и не жаловаться, а не то плакали твои денежки!
Пастор был не только жадный, но и хитрый. И уговор такой он придумал, чтобы работникам ни единого талера не платить.
Принялся парень за дело. Работал он день-деньской не покладая рук, а как вечер настал, умаялся, проголодался, сил нет! Только он сел ужинать, встает вдруг младший пасторский сынишка и говорит:
— Хочу погулять!
Пастор крестьянскому сыну и велит:
— Погуляй с ним! Даром я тебе, что ли, деньги плачу!
Делать нечего, пришлось работнику с младшим пасторским сынком гулять идти. Только они назад вернулись, среднему сыну гулять захотелось, а потом и старшему. Нагулялись они наконец вволю и домой вернулись. Глядь — на столе ни крошки хлеба нет. Пришлось парню голодному спать ложиться.
На другой день послал его пастор свиней пасти. Пасет работник свиней, а сам ждет не дождется, когда его обедать позовут или на выпас обед принесут. Но не тут-то было! Уж и солнце село, а никто за ним не приходит. Вечером только он ужинать уселся, как пасторские детишки снова гулять захотели. И на этот раз работнику поужинать не довелось. На третий день его опять ни завтраком, ни обедом не накормили. Не выдержал он, стал ворчать да жаловаться. Прогнал его пастор со двора и ни единого талера не заплатил.
Вернулся парень домой и все отцу рассказал. Не поверил сыну старый крестьянин и давай его ругать:
— Ах ты, обжора! Избаловался дома на даровых харчах!
И послал к пастору среднего сына. Но и с тем то же было. Через три дня прибежал он домой. Отругал парня отец и послал к пастору третьего сына. А звали его Ганс. Все-то Ганс по-своему делал, никого не слушался и часто попадал впросак. Потому-то люди и прозвали его Ганс-Простофиля.
Обрадовался Ганс, что из дому вырвется и станет сам себе хозяином. Отец же от него толку не ждал. Думал, что младший сын в первый же день от пастора сбежит.
Пастор, понятное дело, пытался Ганса, как и старших братьев, перехитрить. Да не на такого напал! Ганс был куда хитрее. Прежде чем вечером с пасторским сынишкой гулять пойти, он миску едой набил и с собой ее захватил. И со вторым и с третьим сынишкой, когда они гулять попросились, все так же было: наелся Ганс досыта.
А утром, перед тем как пойти свиней пасти, отправился Ганс на кухню, набрал хлеба с колбасой, масла с ветчиной столько, что еще и
