Но в то самое время, когда сержант Клим Свинцов поймал нарынке злостного болтуна, мест там, Где Надо, было вполне достаточно. Последниечетверо, попавшие каждый своим путем Куда Надо еще до войны, теперь былиотправлены дальше. Учреждение срочно перестраивало свою работу, приспосабливалоее к нуждам военного времени. Этого требовал от своих сотрудников начальникУчреждения капитан Афанасий Миляга, получивший инструкцию от более высокогоначальства, которое, в свою очередь, имело указание от начальства высочайшего.Указание было – руководствоваться историческим выступлением товарища Сталина. Висторическом выступлении, помимо прочего, говорилось: «Мы должны организоватьбеспощадную борьбу со всеми дезорганизаторами тыла, паникерами,распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражескихпарашютистов, оказывая во всем быстрое содействие нашим истребительнымбатальонам».
Эта цитата в виде красочно оформленного плаката висела вкабинете капитана Миляги, прямо перед его глазами. А за спиной капитана Милягивисел известный фотопортрет – Сталин с девочкой на руках. Девочка улыбаласьСталину, Сталин улыбался девочке. Но при этом он косил одним глазом на затылоккапитана Миляги, как бы пытаясь определить, не роятся ли под этим затылкомненужные мысли.
В понедельник утром капитан явился на работу, как всегда, –минута в минуту.
– Точность – вежливость королей, – говорил он обычно своимподчиненным и не забывал добавлять:
– В переносном, конечно, смысле.
Чтобы никто не заподозрил его в монархических настроениях.
В своей приемной капитан застал сержанта Свинцова, которыйобъяснял секретарше Капе свое положение. Жена Свинцова уехала с ребятишками кматери на Алтай, откуда вернется не скоро – он сам написал ей, чтобы неприезжала, все же там безопасней. Рассказывал он для того, чтобы перейти кследующей части беседы.
– Капитолина, – призывно говорил он и смотрел на секретаршузверскими своими глазами. – Мужчина без женчины все равно что бык без коровы. –Сравнениями он пользовался всегда прямыми и грубыми. – Мужчина без женчиныдолго жить не может. Если ты немного со мной поживешь, я тебе дам отрез изчистого крепдечина. Удовольствие получишь и платье сошьешь.
Капа к такому ухаживанию уже привыкла, и оно ее не обижало.
– Клим, – смеялась она, – поди в баню, окатись холоднойводой.
– Не поможет, – темнел лицом Клим. – Мне женчину надо. Ты недумай, я мужчина хороший.
– Клим, что ты говоришь! – ужасалась Капа.
– Я говорю то, что есть. Я знаю, ты с мужем живешь и скапитаном. А ты еще со мной поживи. С тремя мужчинами лучше жить, чем с двумя.
– Клим, ты дурак! – Капа не любила намеков на свои отношенияс капитаном.
Свинцов хмурился и исподлобья смотрел на Капу.
– Если ты со мной жить не хочешь, – сказал он, подумав, –зачем обзываться? У тебя подруга есть?
– А ты, Клим, можешь жить с любой женщиной?
– С любой.
Разговор был прерван появлением капитана Миляги. От прочихлюдей капитана Милягу отличало то, что он всегда улыбался. Улыбался милойприятной улыбкой, вполне соответствовавшей фамилии, которую он носил. Капитанулыбался, когда здоровался, улыбался, когда допрашивал арестованных, улыбался,когда другие рыдали, короче говоря, улыбался всегда. Вот и сейчас, улыбаясь,поздоровался с Капой и с улыбкой обратился к Свинцову, который при егопоявлении опрокинул стул и вытянулся у дверей.
– Меня ждешь?
– Вас.
– Заходи.
Он взял у Капы ключ от своего кабинета и вошел первым. Дляначала раздвинул шторы и распахнул окно, выходящее во внутренний дворик, полнойгрудью вдохнул свежий воздух.
На дворе лейтенант Филиппов занимался с личным составомстроевой подготовкой. Личного состава, кроме лейтенанта Филиппова, было пятьчеловек. В обычное время на строевую подготовку времени никак не хватало.Всегда было слишком много работы. А тут в короткий период перехода на военныерельсы выдался свободный денек. Кроме того, и указание было обратить особоевнимание на строевую подготовку.
Пять человек, построенных в колонну по одному, отрабатывалистроевой шаг. Лейтенант Филиппов шел сбоку и, воодушевляя подчиненных личнымпримером, высоко поднимал ноги в сверкающих хромовых сапогах.
– Ну что скажешь, Свинцов? – спросил капитан, необорачиваясь.
– Ничего. – Свинцов лениво зевнул в кулак. – Тут ребяталошадь нашли приблудную.
– Что за лошадь?
– Мерин. Спрашивали, никто не знает чей.
– И где ж этот мерин?
– Во дворе привязали к дереву.
– Сена дали?
– А зачем чужую лошадь кормить?
Капитан обернулся, посмотрел на Свинцова с укором.
– Эх, Свинцов, Свинцов, сразу видно – не любишь животных.
– Да я и людей-то не очень, – признался Свинцов.
– Ну ладно. Еще что?
– Вчерась, товарищ капитан, шапиёна пымал.
– Шпиона? – Капитан оживился. – Где он?
– Сейчас приведу.
Свинцов вышел. Капитан сел за свой стол. Шпион был сейчаскак раз кстати. Капитан взглянул на висевшую перед ним цитату: «…уничтожатьшпионов, диверсантов, вражеских парашютистов…» «Ну что ж, уничтожать такуничтожать», – подумал капитан и улыбнулся самому себе.
Чтобы не терять даром времени до возвращения Свинцова,принялся разбирать секретную почту. В нее входили всевозможные циркуляры,выписки из приказов вышестоящих инстанций, решений компетентных комиссий, изпротоколов каких-то ответственных совещаний. Об усилении контроля захлебозаготовками. О подготовке к новому (военному) займу. Об усилении контроляза лицами, уклоняющимися от воинской повинности. Об усилении контроля заподбором кадров. О переводе промышленных предприятий на военные рельсы. Оборьбе со слухами и распространением контрслухов.
Дверь распахнулась. В кабинет вошел, подталкиваемыйСвинцовым, пожилой человек в длинном плаще и облезлом танкистском шлеме.Национальность этого лжетанкиста можно было определить с первого взгляда.Оценив обстановку, старик приветливо улыбнулся и стянул шлем со своей головы,покрытой редким белесым пухом. Он взял шлем в левую руку, а правую протянулкапитану.
