что ты так быстро вернулся, а тут знакомая твоя зашла, тебя искала.
Лида несла какую-то чушь, да таким сладким и противным голоском, что хотелось свернуть ей шею голыми руками. Но Павел видел лишь глаза Светланы, полные слез, горечи и ненависти – да такой, что можно было захлебнуться, задохнуться и отдать богу грешную душу.
– Света, Света все не так. Все совсем не так, как она говорит. Я клянусь тебе, постой, только не уходи и дай мне сказать.
– Паша, да что ты ей хочешь сказать? Что…
– Лида, закрой рот! Свет, не смотри так и не молчи. И не уходи, пожалуйста.
Калинкина думала, что вот прямо сейчас земля уйдет у нее из-под ног, еще секунда – и она начнет падать в пропасть, откуда уже не поднимется и не соберет себя. Сейчас Павел станет оправдываться, говорить, что ничего не знал, что этот ребенок вышел случайно, и он вообще спал с этой девушкой один раз.
Нет, она ничего не хочет слышать. И видеть его не хочет. И пусть они живут долго и счастливо, едят сырники, воспитывают ребенка. Ребенок ни в чем не виноват, у него должен быть папа. А Калинкина никогда не будет преградой или разлучницей между двумя людьми, какие бы там у них ни были отношения.
– Дай пройти.
– Нет, Света. Нет, постой, милая, я все сейчас объясню. Что ты ей наговорила?
– Ничего, только правду, чистую правду.
– Свет, между нами ничего нет, да и не было, я уверен. Я люблю тебя, только тебя – с того самого дня, как встретил вот в этом доме, когда ты пришла, а потом мы целовались на морозе.
– Замолчи, я тебя прошу, замолчи, – Света не говорила, а шептала, первые капли слез обожгли дорожками щеки. Сердце разрывалось на части, хотелось просто исчезнуть, не быть здесь, вообще нигде не быть.
– Ягодка моя, любимая, милая, самая лучшая. Я хочу быть с тобой, любить тебя, позволь мне это сделать, – Паша гладил по лицу, стирая слезы, а самого выкручивало от боли и обиды. – И это не мой ребенок, баба Зоя подтвердит, она слышала разговор.
– Нет, отпусти, не оправдывайся, это смешно.
Соколов не знал, что делать, понимал, что если он сейчас отпустит Ягодку, то все, он ее потеряет навсегда, и не видать ему счастья, именно так сказала цыганка Жанна.
– Паша, что ты такое говоришь? Ты не любишь меня, это я стерплю, но как же наш ребенок? Он не виноват, что скоро появится на свет.
Лида рыдала, театрально обнимая живот, кусая губы, понимая, что ей, конечно, не быть с Соколовым, скорее всего, но вот напоследок жизнь она ему изгадит. За то, что отверг и променял на какую-то рыжую деревенскую толстуху.
Это она должна быть счастливой, и это ей должны признаваться в любви!
Глава 35
– Нет, даже не думай, я тебя никуда не отпущу, пока мы во всем не разберемся!
Павел был настроен решительно, держал Светлану за руку, а вот Калинкина была совсем без сил, даже сделать шаг в сторону было тяжело. Вся эта ситуация была похожа на дрянной сериал, какие крутят по телевизору днями и ночами. Не хватало только загадочной музыки и появления еще кого-то.
– Лида, прекрати лить слезы! Если ты расскажешь всю правду, то мы разойдемся мирно, если нет, то будет долгий процесс с анализом ДНК и прочей волокитой.
Ермолаева вытерла слезы, оглядела Соколова, потом эту странную рыжеволосую девушку, которой Павел только что признавался в любви. Надо всегда стоять на своем, как бы жизнь ни прижала тебя к стенке. За те несколько месяцев, пока еще не родился ребенок, много что может произойти.
– Лида?
– Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать? Чтобы я соврала? Так я могу, как скажешь. Хорошо, это не твой ребенок, я сама не знаю, от кого он. Так? Ты счастлив?
Девушка выкрикнула с обидой, села на стул, отвернулась.
– Паша, давай не будем продолжать весь этот цирк, отпусти.
– Нет, Свет, я знаю, что там сейчас у тебя в голове, и если отпустить, то ты мне уже никогда не поверишь.
«Ой, да кто ему уже поверит? Облажался дальше некуда, пудрил мозги, а у самого женщина, да еще и беременная».
«Все могут ошибаться, а вдруг это правда не его ребенок?»
«Второго шанса достоин каждый. Хотя это будет уже третий».
Снова шла борьба между здравым смыслом, разумом и сердцем. Света решила остаться, добить себя окончательно, закопать потом все чувства очень глубоко, утрамбовать плотнее и жить как-то дальше.
– Посиди здесь и никуда не уходи.
Но не успела Светочка опустись свою пятую точку на стул, как в дом ворвалась Лаура вместе с Громом.
– Так, и что здесь происходит? Ты так и не избавился от этой кикиморы? А я тебя, Соколов, предупреждала, что принесу ружье – и хана твоим бубенцам.
– Лаура? Что ты говоришь? Так ты знала, что к нему… что это…
Света повела рукой в сторону той самой кикиморы, но вопросительно смотрела на подругу. Это что, был какой-то заговор? Хитрый план? Когда и как подруга могла сговориться с Павлом?
– Не бери в голову, Светик, все под контролем.
Лаура поправила джинсовку, откинула за спину косу, уперла руки в бока и стала сверлить взглядом Соколова. Эх, вот зря она не взяла ружье, оно, конечно, не заряжено, но эффект был бы ошеломительный. Даже после того, как она бы с ним шла утром по деревне.
– Да какой-то странный у вас контроль, что вы сами разобраться во всем не можете.
Света повысила голос, Гром залаял, Соколов начал орать на него, чтоб он заткнулся, Лаура кричала на Павла, чтобы тот не смел обижать пса, а Лида забилась в угол.
– Господи, да что тут у вас происходит-то? Не дом, а изба советов!
Когда зашла баба Зоя, все замолчали, даже Гром. Старушка выгнала его за дверь и оглядела всех присутствующих строгим взглядом.
– Ну что, Павлик, разобрался с бабами своими?
– Я не баба, – Лида подала голос.
– Да ты кукушка, вот ты кто, и бог, я надеюсь, накажет тебя!
– Не надо меня оскорблять!
– Это я еще ласково.
– А почему кукушка, баба Зоя, вы что-то знаете? – Лаура спросила быстро, но посмотрела на Светлану, та была совсем бледная, сидела, опустив голову и рассматривая свои руки.
– Баба Зоя много что знает. Да что ты там роешься и откуда второй фингал, Паша?
Соколов на самом
