— Ну что обмерла? Ты ведь у нас смелая, я знаю! — гнусаво повторил Джаник.
Был бы у нее пистолет, Марта бы с радостью пришила этого гада. Откуда в ней эта кровожадность?
Наверное, от дедушки, латышского стрелка, который всю жизнь воевал и погиб, воюя в чужих краях. Марта никогда его не видела. Мать рассказывала, что видела свекра один раз и он почему-то нагнал на нее страху,задав всего один вопрос: как она относится к советской власти?
— Хорошо, — ответила мать.
— Вот таких, как ты, я бы без сожаления ставил к стенке и расстреливал каждый день! -побагровев от возмущения, проговорил он.
Мать лишилась дара речи от таких слов, ибо дед работал в органах и все время ходил с револьвером.
— Человек, любящий свою власть, должен отвечать, что готов в любую минуту отдать за нее жизнь! Только так отвечать, а не иначе! Ты готова отдать жизнь за советскую власть?!
— Нет, — храбро ответила мать, глядя ему прямо в лицо. Она была не робкого десятка.
Дед сверлил ее своими серо-синими буравчиками минуты две. Потом молча встал и ушел. Больше они не виделись.
— Ты что, не слышишь? —прорычал налетчик и ткнул ей ножом в спину — не сильно, но лезвие прорезало грубую ткань пальто и больно кольнуло кожу. Марта ощутила, как капельки крови заскользили по спине.
Пальто было итальянское, дорогое, она отдала за него больше тысячи долларов, а эта мразь его пропорола. Дырку придется латать, и шовчик будет виден. Куда пойдешь в таком пальто? Марта не записная модница, но уважение к себе надо иметь.
Виталик видел, как бандит вонзил в спину жены нож, и от страха у него округлились глаза. Он заерзал, заворочался на стуле, стал раскачиваться, точно стремясь вырваться из пут и броситься Марте на помощь.
«Бедный мой, бедный! — пронеслось у нее в мозгу. — Попал, как кур в ощип! Ни за что!»
— Сидеть, тварь, а то я тебе глотку перережу! — заметив попытки Виталика вырваться, пригрозил Джаник.
Эти дикие угрозы и испорченное пальто, которое она надела сегодня в первый раз, так ее разозлили, что Марта схватила тяжелую чугунную сковородку с жареной картошкой, стоявшую под рукой на газовой плите и, развернувшись, заехала ею по голове бандита. От неожиданности тот не успел пригнуться и отскочить, все произошло мгновенно. Сковорода с такой силой обрушилась на его череп, что послышался сухой треск, Джаника выбросило в коридор, он громыхнулся на пол, дернулся и затих.
Марта несколько секунд стояла со сковородой в руках, потом поставила ее на плиту. Картошка даже не высыпалась.
Еще через мгновение она освободила от пут Виталика. Вырвавшись, он подскочил к своему мучителю, с яростью стал молотить его ногами по ребрам. Марта еле оттащила мужа.
— Перестань! Он и так, по-моему, не дышит!
— Дышит, я вижу! — Виталик пнул его несколько раз в пах.
Джаник застонал.
— Слышишь, живой, гад! — Виталик снова замахнулся.
Марта схватила мужа за руку, втащила на кухню.
— С тобой все нормально? — спросила она.
— А что со мной может быть ненормального? Вот у тебя кровь! — Он показал на пол.
Марта заметила несколько ярких красных пятнышек на линолеуме кухни.
— Вот сволочь! — Она сняла пальто, задрала кофту. — Посмотри, что там.
— Ранка, течет.
— Прижги одеколоном!
Виталик принес свой «Черный Джек» и распылил на рану.—Жжет?
— Жжет.
— А кто он? — Муж указал на распростертое тело Джаника.
— Бандит, — сказала она.
— Он говорил, что вы ему должны триста тысяч долларов, это правда?
Отвечать у нее не хватило сил. Да и чтобы все стало ясно, нужно было долго рассказывать.
Послышался странный шум в коридорчике, потом топот ног. Марта поняла, что сейчас произойдет, открыла рот, чтобы крикнуть: «Дверь не заперта, не надо ее вышибать!» — но не успела. Два дюжих спецназовца в масках вынесли ее напрочь, сплющив «Канди» -итальянскую стиральную машину, стоявшую в углу. Вломившись в квартиру, увидели лежащего Джаника| и застыли.
—Ну что, вояки?! — с презрением произнесла Марта. — Всю жизнь только и делаю, что пашу за мужиков! Ничего толком сами не могут сделать! Руки из задницы растут! Забирайте это дерьмо!
Один из ворвавшихся присел на корточки, наклонился над бандитом, пощупал пульс.
— Жив, — сообщил он.
— Я его сковородой звезданула. Засранец! Пальто мне продырявил. Единственно приличная вещь была из одежды!
Один из спецназовцев не выдержал и расхохотался.
Секунды через три тихо, захлебываясь, начал подвывать второй, потом третий, и внезапно заржали все хором, да так громко, что соседи выскочили из своих квартир. Полуголая врачиха Верка, увидев сразу столько крепких мужиков у себя в коридоре, тут же нервически захихикала.
— Уберите этого сморчка, — кивнув на бандита, приказал один из спецназовцев.
Двое подхватили Джаника, который так и не пришел в себя, вынесли, и все как-то разом отступили, выдавливаясь по узким коридорчикам на лестничную площадку.
— А кто дверь будет делать? — спохватилась Марта.
Двое спецназовцев вернулись, подняли дверь, но скобы были вырваны, и для начала требовалось привинтить их.
— А стиральную машину кто компенсирует?
— Это не к нам, к начальству, — пробасил один.
— Где Стуков?
Генерала никто не знал, и все растерянно пожимали плечами. Сигнал и ориентировка поступили через свои службы, им дали описание Марты и номер квартиры. Они ее увидели и послали на помощь старлея. Вперед вышел тот самый невзрачный клерк в черном пальто, и, смущаясь, представился:
—Мусин Павел,старший лейтенант,— он протянул руку, и Марта ее пожала.
Оказывается, старлей поднялся на два этажа выше, затем спустился вниз, позвонил Вере и показал ей удостоверение. Врачиха впустила его в общий коридорчик, он и стал подслушивать их разговор. По первым же репликам Мусин понял, что находящийся в квартире посторонний имеет преступные намерения и сообщил об этом товарищам, находившимся как во дворе, так и на этажах. Решили бандита немедленно брать. Но Марта их опередила.
—А если б он меня убил, пока вы там раздумывали и принимали решение? — спросила Земская.
— Все бывает, — вздохнул Мусин и, улыбнувшись, добавил: — Но вы же, так сказать...
— Неужели нельзя было все мне объяснить, когда мы с вами встретились? — возмутилась Марта.
— Приказа не было.
Наконец спецназовцы убрались, Виталик, придя в себя, привинтил петли и повесил дверь. Она особо не пострадала, а вот стиральную машину нужно было выбрасывать.
