нем там помнит, на той Западной Украине? А вот поди ж ты – вспомнили… Странно все это…
– Вот и мне тоже странно, – сказал Дубко. – По тем же самым причинам. А потому я мыслю так. Никакие это не родственники. И не с Украины, наверно, они прибыли. А из каких-то иных краев, которые чуть дальше от Украины. Чуть западнее, скажем так. Вражеские они агенты, вот кто. И, возможно, террористы. Чует моя душа… Да уже одно то, что они вместе с другими ушли из поселка, характеризует их самым недвусмысленным образом! Были бы они обычными гостями, то не ушли бы. Постарались бы поскорее убраться от греха подальше. А они ушли на заимку. Ведь ушли? – Дубко вопросительно взглянул на Голубева.
– Люди говорят, что ушли, – кивнул Голубев. – А уж на заимку или еще куда-то, того пока никто не знает.
– А куда же еще, как не на заимку! – уверенно произнес Дубко. – Это вписывается в элементарную логику событий. Одно только мне непонятно – почему именно к Луцику они прибыли? Почему не к кому-то другому?
– Ну надо же им было кого-то выбрать для своих шалостей! – сказал Степан Терко. – Вот Луцика и выбрали. А почему именно его – тут дело понятное: он наиболее подходящая для них кандидатура. Нелюдимый и, должно быть, обозленный на советскую власть. Кого же еще выбирать, как не его? Там тонкие психологи, и уж они знают, кого выбрать! Разве не так?
– Так-то оно так, – сказал Федор Соловей, – однако же откуда они вообще узнали об этом Луцике? Кто им о нем сказал? Ведь они там, а он здесь…
– Значит, нашлось кому сказать, – пожал плечами Терко. – Кто-то, кто вертится поблизости от него, и доложил. Есть, мол, подходящая кандидатура…
– Так это что же значит! – ахнул Голубев. – Это значит, что где-то в нашем городе имеется вражина, которая… – Из-за наплыва чувств начальник местного отдела КГБ даже не закончил мысль.
– Так, наверно, и есть, – сказал Богданов. – Так что будет вам работа, Иван Кириллович, когда мы разберемся со всеми вашими делами! Александр, ты хотел еще что-то сказать?
– Да, – сказал Дубко. – Итак, эти четверо возникли в доме Луцика. И не просто так, а с заранее обдуманным планом. И каким-то образом уговорили Луцика помочь им этот план осуществить. Уж каким способом они его уговорили, того я, конечно, не знаю. Могу только догадываться. Может, запугали, может, посулили что-то… Подкупили, иначе говоря. Думаю, что подкупили. Надежнее подкупить, чем запугать. Запуганный помощник – ненадежный помощник. Он или сбежит, или предаст… А вот если он польстился на деньги – ну, тогда совсем другое дело. Тогда он твой с руками, ногами и со всей его душой.
Дубко умолк, видимо, обдумывая, как могли развиваться события в доме Луцика дальше. Пока он раздумывал, в разговор вступил Федор Соловей.
– А дальше, я предполагаю, началось осуществление заранее задуманного плана, – сказал он. – Делегация в горком партии, петиция с требованиями, которые, конечно же, никоим образом не могли быть выполнены. На то, похоже, и был расчет… Далее – волнения и митинги, устроенные бывшими бандеровцами на тему о том, что вот, мол, смотрите, как несправедливо с нами обходится советская власть. Информационное сопровождение этих криков западными голосами – это, я думаю, тоже часть плана. Потому что без голосов – какой во всем этом смысл? Кто услышит крики сорока или пятидесяти человек в каком-то медвежьем углу?
– Вряд ли те, кто задумывал такой план, рассчитывал и только на митинги и больше ни на что, – возразил Богданов. – Потому что откуда взялись таинственные личности на заимке? Зачем они там? Думаю, затем, что они дополнение к плану. Террористы.
– Если террористы, значит, собираются что-нибудь взорвать или поджечь? – с тревогой произнес Голубев.
– Именно так, – кивнул Богданов. – Взорвать или поджечь. Или кого-то убить. Скажем, первого секретаря горкома, отказавшего ходокам в выполнении их требований, изложенных в петиции. Ну а что? По-своему это логично. Возмущенный народ в ответ на отказ воспылал праведным гневом… ну и так далее. А может, они намереваются и взорвать, и поджечь, и убить, и еще что-нибудь этакое. Кто их знает? Представляете, какой это будет информационный повод для заморских крикунов? В Советском Союзе начались массовые протесты с поджогами и убийствами! Гражданская война!
– Этого нам еще не хватало! – угрюмо произнес Голубев.
– Вот для того, думаю, эти красавцы в камуфляже и с иностранным оружием и обосновались на заимке, – не обращая внимания на стенания Голубева, продолжил Богданов. – Как они туда попали – это, конечно, интересный вопрос. Но сейчас нам не до подробностей. Сейчас у нас другие задачи…
– А как же те люди, которые ночью ушли на заимку? – спросил Рябов. – Их уход тоже часть плана?
– Это вряд ли, – ответил Голубев. Усилием воли он уже прогнал от себя мрачное отчаяние и потому мог рассуждать логично и трезво. – Думаю, здесь все произошло случайно. Стихийно. Просто изменились обстоятельства. Никто ведь не ожидал, что наши славные ветераны поднимут бучу и пойдут в Бандеровский поселок, чтобы навести там порядок. Порядок по их разумению… А они пошли, да еще и с оружием. А вдогонку им – и милиция. Какие уж тут митинги в Бандеровском поселке? Вот они и решили поменять свои планы. Так сказать, на ходу… То есть организовать свой собственный отряд и уйти в тайгу. Организовать народную партизанщину. Или, иначе говоря, бандеровщину. И организовали. Подбили на это глупое дело народ и ушли в тайгу. Толку, конечно, от тех партизан никакого, но зато сколько будет разговоров!
– Да, наверно, так оно и есть, – согласился Богданов. – Те, которые в камуфляже и с автоматами, – они для дела, а партизаны – для пропаганды. А еще там четверо заложников. Такая вот получается картина. И только одно непонятно: что же будет дальше? Долго ли будут одураченные люди сидеть на этой заимке? И что намерены делать люди в камуфляже? Какую пакость они собираются учинить в городе? А ведь собираются – иначе не было бы их на той заимке…
– Скажите, – спросил Соловей у Голубева, – а могут ли все эти сидельцы разбрестись по тайге? Уйти, скажем, вглубь тайги, захватить какую-нибудь глухую таежную деревню…
– Ни под каким видом! – ответил Голубев. – Даже если бы они того и хотели. Сейчас в тайге весна. Снег еще толком и не начинал таять. Притом снегу этой зимой выпало выше моей макушки, а я, как видите, совсем даже не лилипут. И вот. Снег сейчас влажный, тяжелый, с промоинами, по такому снегу далеко не
