не чувствовал. — Ты была такой гребаной занудой.
— Я просто хотела казаться старше, чтобы понравиться тебе.
— Я взял тебя, — напоминаю я ей, касаясь губами ее макушки. — Пока нам не пришлось вернуться домой, еще даже не успев поставить палатку, потому что ты не переставала плакать.
Она фыркает, усмехаясь.
— Там было темно.
— Ни хрена себе. — Я снова целую ее в макушку, прежде чем провести губами по раковине ее уха. — Не волнуйся. У тебя всегда будет с собой фонарь, чтобы темнота не пугала слишком сильно.
— Знаешь, с тех пор я повзрослела и больше не боюсь темноты. — Словно в доказательство этого, она покачивает бедрами, отчего я только дергаюсь и напрягаюсь сильнее, чем раньше.
Я не знаю, делает ли она это нарочно или нет. Знаю только, что не могу сдержать эрекцию, угрожающую вырваться из джинсов. Мои яйца отяжелели от желания. Я мог бы кончить, просто прикоснувшись к ней.
— Я прекрасно понимаю, Ангел. — Немного отстраняясь, я изучаю ее, неуверенный, могу ли поверить, что это реально.
Она же не стала бы манипулировать мной, не так ли?
Насколько глубоко я позволил Риверу вбить себе в голову подобные мысли?
Это моя Скарлет. Она не использовала бы то, что между нами, против меня.
В данный момент между нами стоит эрегированный член, который вот-вот начнет лить слезы мне в штаны.
Было бы так легко взять ее. Она не смогла бы остановить меня. Никто не услышал бы ее криков.
Я мог бы изнасиловать ее, и ничто не остановило бы меня, даже она.
Я практически качаю головой. Нет. Она заслуживает лучшего. Я не трахну ее вот так. Я хочу, чтобы она захотела этого. Умоляла об этом. Так, как она делала в ночь своего шестнадцатилетия. Я жажду этого — уничтожить ее одним поцелуем, одним прикосновением за раз. Сводя ее с ума от похоти. Я хочу, чтобы она чувствовала то же самое, что заставляет чувствовать меня.
— Знаешь… — Она смотрит на меня из-под опущенных ресниц, ее идеальные белые зубы впиваются в нижнюю губу. — Если хочешь, я могу позаботиться о нем. На самом деле, я была бы счастлива сделать это.
Я сглатываю, голова идет кругом. Мне это мерещится? Как умирающему от голода человеку, у которого галлюцинации при виде шведского стола?
— Что ты имеешь в виду? — Мой голос хриплый, полный вожделения.
— Я имею в виду, ты уже дважды заботился обо мне, и я не ответила тебе взаимностью. — Ее щеки вспыхивают, зубы глубже впиваются в губу. — Могу я сделать это сейчас?
Она понятия не имеет, с чем играет. Я не должен позволять ей. Я сам не свой, когда дело касается ее, но желание, зарождающееся в моем животе, в моих яйцах, захватывает меня. Я хочу, чтобы ее рот был на мне.
— Я… Я не знаю. — Не могу поверить, что только что сказал это. Но это правда, я не знаю. Не думаю, что это хорошая идея. Я могу потерять контроль, а контроль — это самое важное, когда дело касается моего ангела.
— Пожалуйста… — Ее голос становится низким и срывается на грани мольбы. — Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, но у меня никогда не было такой возможности. Позволь мне доставить тебе то же удовольствие, которое ты доставил мне.
Черт, от этой девушки меня не спасти.
Она послана мне небесами, и я никогда не отпущу ее, даже если я ее не заслуживаю. Уступить своим желаниям и потребности в ней — единственное, что заполняет мои мысли в этот момент.
15
СКАРЛЕТ
Это все неправильно, не так ли? Я ни за что не должна хотеть его после того, что он натворил. Обычно, когда парень похищает девушку, последнее, чего она хочет, — это прикасаться к нему.
Тем более так, как я сейчас думаю.
Это не должно удивлять. С каких это пор что-либо во мне и Рене приобрело смысл?
Я не могу ясно мыслить. Когда он так близко, такой большой и теплый, способный завладеть всем моим сознанием, я не хочу ничего, кроме большего. Больше его. Его знакомый, желанный запах — одно вдох, и я там, где мое место, с тем, с кем я должна быть. Все, что не является существенным в жизни, исчезает. Это вызывает привыкание.
И это только одно из моих чувств.
Его голос звенит у меня в ушах, а его глубокий рокот вибрирует во мне, когда он прижимает меня к себе. Он сейчас так близко, что кажется, будто мы одно целое.
Ощущение его, этих грубых рук, медленно совершающих путешествие по моему телу. В них заключена магия. Они способны разбудить меня и заставить жаждать. Они заставляют меня пылать, гореть и дрожать от их прикосновений. Этого достаточно, чтобы мое сердце затрепетало, танцуя на грани между страхом и тоской. Это опасно, то, что он делает со мной. То, что он заставляет меня делать.
И это больше, чем просто умолять его прикоснуться, попробовать на вкус и все то, о чем я столько раз фантазировала. Больше, чем убеждать его взять то, что я приберегла для него, только для него.
Он заставляет меня хотеть забыть все, в чем его обвиняли.
Он даже признал это — и, похоже, ни капельки не сожалел, — но я хочу отбросить все в сторону, как будто этого никогда не было. С ним я сомневаюсь в своей лояльности и в том, почему это вообще имело значение.
Особенно когда он прижимается своей эрекцией к моему животу, тихий стон вырывается из его горла.
— Ты серьезно?
— Я бы не сказала этого, если бы не была уверена. — Больно натягиваю ремни, стягивающие запястья. Я стискиваю зубы, чтобы не впиться в них, но пытаюсь снова. Возможность прикоснуться к нему делает боль стоящей того.
Его взгляд перемещается туда, где я тщетно пытаюсь согнуть руки.
— Ты можешь их развязать? — Шепчу я, надеясь, что он это сделает. — Мне нужно прикоснуться к тебе. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу сделать это прямо сейчас.
— Думаю, да. — Я чувствовала эту дрожь, ту же глубоко укоренившуюся потребность в течение очень долгого времени.
Да, я верю ему, когда наши глаза снова встречаются.
Когда я распознаю в них неприкрытую потребность и понимаю, возможно, впервые за все время, как ему трудно сдерживать себя. Не то чтобы это было секретом — нельзя ходить с торчащим членом и притворяться, что между нами нет хотя бы влечения.
Я никогда не знала
