Животик не болит? Ах ты моя дорогая…
Женщина выпрямилась и села на диване, затем обняла подбежавшую дочку. Рядом встал потрясенный муж.
— Полчаса, Николай Михайлович! — шепнул Олег Несвицкому. — Эти двое стояли у входа, но я их не пустил, пока вы работали… Вы хреново выглядите!
— Еще бы, — выдохнул Несвицкий. — Ничего. Несколько часов сна — и буду как новенький. Только летать меня сейчас не просите, выжат насухо.
Петар отлип от объятий жены и дочки, которых тискал с утроенной силой, и потащил Несвицкого в другую комнату.
— Я видел твое фото по телевизору, господине докторе, — сообщил гостю.
— А сейчас смотрел, как террорист-экстремист спасает твою семью? — усмехнулся Николай.
— Вам опасно тут находиться, — сообщил Петар.
— Именно поэтому, как стемнеет, мы двинемся на север. А теперь дай мне отдохнуть. Если не посплю часа три, сдохну.
— На севере еще хуже! Там сплошь немцы. Понимаю, у вас особая миссия, — Петар собрался с духом, отчего его невысокий лобик собрался морщинами. — Я сам вас отвезу. Тут много дорог. Эти кураци не могли перекрыть их все. Вам куда надо? В Белград?
— Ближе, — раскрылся Несвицкий. — Километров десять южнее Смердево. Затем вернуться.
— Я с вами.
— Достаточно, если уступишь машину. Заплачу.
— Ты с ней не справишься! — покрутил головой серб. — Это же утиль на колесах. Только я, знающий в ней каждый болт, смогу заставить ее ехать. Отдыхай — и в путь. Я перед тобой в неоплатном долгу. Отработаю хоть часть.
Несвицкий проснулся около полуночи от разрывающего внутренности чувства голода. Мария, уже довольно твердо стоящая на ногах, спустилась в погреб и соорудила стол по принципу «что Бог послал», а послал он немного. Другие волхвы и полицейский скромничали, позволив командиру буквально смести все перед собой.
Выехали ближе к часу ночи. Петар небрежно бросил Марии: только отвезу наших спасителей и вернусь. Несвицкого, уложенного в кузове, по пути снова сморил сон, несмотря на тряску и качку. Водитель сделал круг по поселку и заехал на бензоколонку, заправив бак и канистры за счет гостей. От денег наверно бы отказался, но у самого не нашлось чем заплатить.
По шоссе отмахали километров двадцать, после чего серб свернул на второстепенную дорогу, с нее — на проселок. Кидало немилосердно. Фары выхватывали стволы толстых деревьев, проплывающих по обе стороны, раз спугнули зайца.
— Далеко до немецкой зоны? — спросил Душан, сидевший рядом с Петаром.
— Считай, уже по ней едем.
— Тогда — не торопись. Сколько до ближайшего перекрестка, где они могут поставить пост?
— Много, где можно. Самый удобный пункт — через пару километров.
Они не рисковали. Попеременно Душан, Василий и Олег отправлялись вперед, натянув поверх обычной одежды черные защитные комбинезоны из тонкой ткани, почти не пропускавшей тепло. Она давала почти полную невидимость в тепловизоре, вот только вот под ней быстро становилось нестерпимо жарко.
— Четверо! — сообщил Малкович после очередного короткого вылета вперед. — Полицейская машина со знаками полиции Белграда. Как-то далеко от столицы. Перегораживает дорогу. Командир! Мочить всех?
На несколько секунд Несвицкий задумался. Вполне вероятно, внутри — обычные сербские копы, всего лишь не отважившиеся напрямую бунтовать против оккупантов. Под дулами автоматов сложат оружие. Или все же немцы, прекрасно понимающие, что на партизанской войне пленных не берут?
Даже если там сербы, жертвы «контртеррористической операции» Рейха, за одно только выступление под знаменами врага им придется ответить.
— Мочить. Надевайте глушители, окружайте машину и валите всех. Я пока — пас.
Скоро в рации раздались характерные потрескивания — от щелчков ногтем по решетке микрофона. Несвицкий разрешил водителю ехать вперед.
Фары осветили полицейскую машину с дырками в дверцах, стекла высыпались.
— Плохо, командир, — доложил Олег. — Сербы!
Короткий обыск показал: четверо сербских полицейских искали партизан, здесь пока малочисленных. Прямо на сиденье — папка с документами о дислокации немецких частей в Белграде. В багажнике куча оружия, патроны самых ходовых калибров, пулемет.
Василий осветил фонариком содержимое портмоне, извлеченного из куртки водителя. Фото, на нем он — молодой, жизнерадостный, с женщиной и двумя смеющимися пацанами, наверняка жена и дети. Главное — еще живой.
— Курва война… — Несвицкий добавил несколько более крепких ругательств по-варяжски. — Когда не знаешь, где друг, а кто враг, всегда будут такие дурацкие потери. Машину отогнать в кусты и спрятать. Смотрим, что взять из их оружия.
На Петара, впервые в жизни увидевшего изнанку войны, было жалко смотреть. Остальные, уже много раз видевшие смерть, в том числе абсолютно нелепую, отнеслись к происшествию спокойно.
— Господине, то, ради чего мы едем, стоит этих четырех душ? — спросил, наконец, Петар.
— И даже всех наших, поверь, — ответил Несвицкий…
Борис включил автопилот и взялся за ручку двери, чтобы покинуть самолет, но не тут-то было. Машина начала крениться вправо с неизбежным скольжением и потерей высоты. О попадании в цель не могло быть и речи.
Борис выругался. Без авиаудара по мосту он подведет товарищей, и чрезвычайно опасный рейд группы Несвицкого не принесет ожидаемой пользы. Сербский генерал прав: нужно надолго обрубить обе железнодорожные ветви, идущие на юг, в горную местность. Тогда темп германского продвижения снизится в разы. Поэтому на следующий день после отправки их шестерки Касаткин-Ростовский сел за штурвал второго самолета из двух захваченных во время провальной немецкой атаки на БиоМед. Задача наполовину проще, потому что до моста перед узловой станцией он долетел к рассвету и в относительной безопасности — как можно ниже, чтоб не засветиться на радарах. Вот потом предусматривалось рискованное одиночное возвращение. Сначала по подконтрольным Берлину землям, это три-четыре десятка километров, потом более двух сотен по «странным» бановинам, где реальная власть принадлежала скупщинам, не выполнившим приказ о самороспуске. Кое-где заправляли партизаны, этих можно не опасаться, но имелись и дикие земли с высокой активностью уголовного элемента, как из сербов, так и цыган. Вызвать эвакуационный вертолет Борис не мог по элементарной причине — в связи с отсутствием такого вертолета, а также обученных его пилотированию.
Но эти проблемы решаемы — в отличие от отказа автопилота.
Выматерившись в непонятно чей адрес — то ли конструкторов блока управления, то ли технаря, неправильно его прилепившего возле бывшей базы БиоМед, князь торопливо вернул тумблеры в прежнее положение. Руки схватили штурвал. Выровнял крен и тангаж. Не вставая с пилотского кресла, снова запустил автопилот и еще
