за Назиму. Но если с ней что-то случится…
— За мной прямо по коридору, — толкает меня в спину конвойный.
— Я бы на твоём месте уже имя с фамилией менял, — говорю ему с неприкрытой угрозой в голосе, — и из страны сваливал.
— Расслабься и иди резче, — нагло усмехается он мне в ответ. — Из этого коридора обычно только на десять лет строгача выходят.
От цифры инстинктивно передёргиваются плечи. Не будет этого. У меня жена беременная. Жизнь, мать ее, только начинается. И из-за одной старой, жадной завистливой швали пускать ее под откос я не намерен.
Вместе с конвойным прохожу тускло освещенный гулкий коридор и попадаю в соседнее допросное крыло. Четвёртый раз я здесь.
Внутренне подбираюсь, мысленно готовясь к ещё одному допросу. Ну как допросу… обмену любезностями с доживающим свои последние дни следователем. Такой молодой, и уже такая продажная гнида. Ладно, этим сейчас никого не удивишь. Но тут же главное правильно продаться, чтобы жить жирно и счастливо, а он ошибся. Тотально. Второй раз ошибся, когда вызвал конвойных и разрешил отбить мои рёбра дубинками. Я запомнил.
— Лицом к стене, — снова командует мой сопровождающий. Отщёлкивает наручники и открывает железную дверь, — десять минут у тебя. И без фокусов…
Делаю шаг за порог, поднимаю голову и… делаю глубокий вдох через нос, потому что за столом сидят Валерий с Платоном Аркадьевичем.
— Здравствуйте, молодой человек, — говорит он, окидывая меня цепким взглядом, и качает головой. — Как же вы так? Ну приходите, присаживайтесь. У нас с вами мало времени и много дел.
— Вот уж не думал, что буду вам так рад, — усмехаясь, говорю старому адвокату по экономическим спорам и подхожу к своему стулу.
— Да, — степенным наклоном головы подтверждает мои слова адвокат. — Обычно мы с вами по разные стороны баррикад.
Валерий подскакивает со стула и тянет мне через стол ладонь с открытой пятерней пальцев. Крепко сжимаю.
— Кто? — хмуро смотрю ему в глаза.
— Михаил вместе с советом директоров «Транс нефть групп». Там ещё какие-то дальние родственники Адашевых, естественно, топчутся. Жадные, испуганные, злые… На этих чувствах с ними и спелся, пока мы все заправки разгребали. И в Питере загорали. Сам бы тягаться не потянул, но вовремя сообразил себе союзника. Продал всю инфу о тебе Филатову.
— Гнида… — сжимаю зубы. — Наказать…
— Это само собой, — ухмыляется Валерий. — Как только найдём. Ты как, Константин Петрович? — спрашивает он, понижая голос до вкрадчивого.
— Говняно, — отвечаю честно, — но терпимо, раз вы здесь.
— «Говняно» — это мягко сказано, — нравоучительно вступает в разговор Платон Аркадьевич и надевает на нос очки. — За тридцать лет работы я первый раз потратил столько сил и денег, чтобы увидеть своего подзащитного.
— Все так плохо? — сводит мои челюсти.
— До десяти лет лишения свободы и список инкриминируемых статей на альбомный лист. — Кладёт он передо мной на стол копию постановления на взятие под арест.
Сглатываю скудную, голодную слюну и пробегаюсь глазами по тексту.
«Статья сто пятьдесят девять, сто семьдесят девять, триста двадцать семь… Присвоение имущества обманом или злоупотреблением доверия, растрата инвестиций, насильственное принуждение владельца организации к заключению сделки о продаже имущества…»
— Не понял… — оттягиваю ворот рубашки, потому что становится душно. — Кого это я к чему принуждал? Назиму?
— Действуют в слепую, не понимая всей ситуации и не зная о ваших отношениях, — напряжённо отвечает Валерий. — Саид встречался с советом директоров, пытался их вразумить, но они слишком хорошо понимают, что пути назад нет. Далеко зашли и теперь находятся между двух огней. Собираются добиться от Назимы заявления на тебя. Естественно, она под нашей охраной. В квартире, потому что вещи перевезти не успели. Саид своих людей подтянул, но… — осекается мой безопасник.
— Что? — обрывается у меня все внутри, додумывая самое страшное.
— Она не ест ничего, — разводит руками Валерий. — Вот как с самолета сошла. Анна Ивановна запихивает в неё супы — ее тут же тошнит… И ещё, — делает он глубокий вздох, — просила передать тебе, что хочет все отдать.
Зло усмехаюсь и поджимаю губы. Да, та девчонка в платке, которую я увидел впервые тогда в ресторане, именно так бы и поступила. Только надави. Ободрали бы ее «родственники» и выкинули. Твари. Но я не позволю.
— Отдать… — качаю головой и щелкаю языком. — То есть я тут за «отдать» загораю? Нет, нихрена. Это теперь вопрос принципа, а воевать я умею получше некоторых.
— Где Назима они не знают, сегодня объявили в розыск, как пропавшую, — продолжает вводить меня в курс дела Валерий.
— Дебилы… — ставлю им общий диагноз.
— Но все эти их движения ерунда, если… — он оглядывается на адвоката. — Дальше лучше вы…
— Если Адашева Назима Тимуровна станет вашей супругой, господин Тихомиров, — заканчивает Платон Аркадьевич. — Как невеста, а после — жена, она имеет право не давать показаний. Кому какое дело, как супруги делят бизнес? Так что, если этот вопрос решённый, я советую не затягивать. Плюс ко всему, защита в виде брака не помешает и вашей женщине. Я минимально в курсе ситуации, — он склоняет голову и многозначительно смотрит мне в глаза. — Кое-что могу дорисовать из личного опыта.
— Как не затягивать? — повышаю голос и сжимаю руки в кулаки. — Я — здесь, она — там…
— Заключить брак можно на территории изолятора, — поясняет мне адвокат. — Да, приятного мало, и медовый месяц придётся отложить, но первая брачная ночь вполне осуществима. На суде это тоже будет важным фактором. Ещё было бы неплохо привлечь в качестве свидетелей людей, которые могли бы подтвердить вашу романтическую связь. У вас есть на эту тему соображения?
— Конечно, — киваю.
— Тогда, вот вам ручка и бумага, — подаёт мне предметы адвокат. — Пишите, мы ВСЕХ уговорим, — нарочито выделяет последние слова.
Я действительно пишу в столбик фамилии и имена тех людей, которым бы помог сам. Набирается таковых с десяток.
Время встречи с адвокатом стремительно заканчивается. Мы едва успеваем обсудить основные стратегии моей защиты. Все обвинения по сути своей смешны, но… накапать можно что угодно и на кого угодно. Особенно если у желающего закапать есть достаточный для
